Узоры на коже

Манило Лина

Но поворачивать поздно и, тяжело вздохнув, иду к студии, до которой остаётся несколько метров. А что, если его не будет на месте? Он ведь что-то говорил про небольшой отпуск, а я припёрлась. Наверное, Брэйн сидит сейчас в своём домике у озера с той девушкой, распивает вино и думать забыл, что я такая на свете существую. Чувствую, как дрожат руки, а перед глазами плывёт мутное облако. Вокруг, несмотря на поздний вечер, снуют прохожие, занятые своими делами. Наверняка у каждого внутри сидит своя боль и радость, что разрывают изнутри. Сколько людей на свете, столько историй, которые могли бы стать сюжетами увлекательных книг. Но каждый из нас держит в себе

всё, что мешает дышать и быть счастливым, боясь выплеснуть что-то лишнее в окружающий мир. Как бы проще нам всем жилось, умей мы высказываться. А ещё слушать.

Поворачиваю за угол кирпичного здания, уже понимая, что никого внутри нет: вывеска не горит, а из небольшого окна не льётся свет. Чёрт, чёрт… Зачем приехала? На что надеялась?

Приваливаюсь спиной к железной двери и сползаю на пол. Меня распирает от невысказанных слов и непролитых слёз, а черви сомнения изгрызли уже до основания. Я так хотела поговорить с ним, узнать его версию, но не повезло. И где теперь его искать?

Закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Надо уезжать отсюда, ехать домой. Принять снотворное и заснуть, потому что слишком взволнована, чтобы прийти в себя без посторонней помощи.

– Поля? Это ты?
– доносится из темноты знакомый голос, от которого теплеет на душе.
– Ты как тут оказалась?

20. Брэйн

Пока шёл в студию, из головы не вылезала эта странная Машенькая, которая клещом вцепилась в мой локоть и всю дорогу щебетала о всякой ерунде, на которую мне, откровенно говоря, абсолютно плевать. Пару раз порывался оставить её на оживлённой улице, ярко освещённой фонарями и рекламными вывесками, и уйти к чертям. Но ведь обещал тёте Зине, что доведу до дома, значит пришлось держать слово. Но самым большим шоком оказался дом, в котором проживала Маша: высоченная многоэтажка-спица - элитная новостройка, заселённая сильными мира сего нашего города. В голове мелькнули слова соседки, что девушка из очень обеспеченной семьи, но только увидев своими глазами дом, понял, что отец Маши, наверное, не просто богат, а даже чуть-чуть сверху. Впрочем, по его дочери этого и не понять, настолько скромной она казалась.

Девушка честно пыталась отблагодарить меня за прогулку и напоить чаем, да только мне это ни на одно место не упало. Вроде бы Маша даже обиделась, ибо мелькнуло в глазах странное выражение, но мне не хотелось в это вникать - всё-таки мы не приятели и не любовники, чтобы чаи на кухнях распивать.

С этими странными мыслями вернулся в студию, но от увиденной картины пришлось пару раз проморгаться, чтобы понять: не померещилось ли?

Она сидит на моём порожке, закрыв глаза ладонями, а хрупкие плечи мелко дрожат, будто Поля плачет. Замираю, потому что не знаю, как на это реагировать и что думать. Какого хрена вообще происходит? Её кто-то обидел? Да ну к чёрту, если это так, пусть этот урод вот прямо сейчас укладывается в гроб и начинает заколачивать его изнутри.

– Поля, ты что тут делаешь? Что с тобой?

Девушка отнимает руки от лица и вскидывает на меня взгляд нереальных кукольных глаз, в которых застыла гладь озёр и синева океана. Сейчас эти чёртовы озёра кажутся ещё больше, и в них плещется непонятное выражение.

– Паша?
– спрашивает, словно не ожидала меня здесь увидеть.
– Я думала, не увижу тебя сегодня…

Она сама на себя не похожа: такая ранимая, трогательная. Сердце щемит, когда смотрю на неё, но пока не тороплюсь подходить ближе. Есть что-то

в её взгляде, что словно стену между нами громоздит, а я не хочу сделать неверный шаг и разбить голову о ледяное препятствие. Иногда лучше не делать резких движений, чтобы хуже не стало.

– Вот в студию заехал, хотел проверить, как здесь дела. — Всё-таки решаюсь и подхожу, рядом присаживаюсь. Держу в руках пакет с вяленым мясом, которое покупаю в соседнем с мастерской магазинчике, что специализируется на подобного рода деликатесах.
– Потом к друзьям собирался заехать…

– Понятно, - протягивает, не сводя с меня странного взгляда.
– А я вот мимо проезжала, дай, думаю, зайду, поздороваюсь. Ты не против?

Издевается, что ли? Сейчас у меня одно желание: схватить её в охапку, затащить в студию и показать на практике, насколько сильно я не против того, что она нарисовалась вечером на моём пороге. Но понимаю: что-то здесь не чисто, а пугать не хочу.

– Конечно же, нет, - улыбаюсь, протягивая ей бумажный пакет.
– Будешь?

– Что это?
– спрашивает, заламывая бровь и морщит нос, принюхиваясь.
– Пахнет вкусно.

– Это вяленое мясо, я люблю его очень. Угощайся.

Она чуть заметно хмурится, ныряет ладошкой в пакет и достаёт кусочек. С осторожностью откусывает, жуёт и расплывается в широкой улыбке.

На секунду её рука касается моей, и от этого точно током пронзает. Она сидит так близко и одновременно далеко, что на секунду теряюсь. Не знаю, зачем приехала, но пока не расскажет, что гложет — не отпущу. Но, если хочет, пусть играет в загадочность, мешать не буду, я терпеливый. Временами.

– Вкусно.

– Я же говорил.
– Протягиваю руку, потому что не в силах больше терпеть, и касаюсь шелковистых волос.
– Таким девушкам грех гадость всякую предлагать.

Поля замирает, закрыв глаза, когда я осторожно путешествую пальцами по высокой скуле, опускаясь всё ниже. До суставных болей нравится касаться Полины, такой тёплой и отзывчивой. Пусть что-то беспокоит её, пусть сопротивляется, но её тело предаёт хозяйку, выкладывая передо мной, стоит только дотронуться, все карты и от этого даже зубы стискиваю, чтобы не сорваться и с катушек не слететь. Пусть сам себя пугаю, но в глубине души нравится эта сладостная пытка, когда от медленно разгорающегося внутри желания мутится разум.

– Ты соскучилась?
– спрашиваю, наклонившись и касаясь губами чувствительной точки за ухом. Поля вздрагивает, но не отстраняется.
– Точно, соскучилась. Тебе меня не обмануть.

– Я… нет… - говорит, срывающимся голосом, а я растягиваю губы в улыбке и провожу языком по впадинке над ключицей.

– Ты сладкая, - продолжаю путешествие по её коже, наплевав на всех и всё.
– Я тосковал. Я такой дурак, прости меня, Поля. Надо было ещё с утра к тебе поехать. И вообще, не должен был тебя отпускать. Но я идиот, Полина, неисправимый и хронический.

Вдруг Полина дёргает плечом, и этот жест заставляет остановиться. Что-то здесь не так.

– Нам надо поговорить, - резко встаёт и подбородком указывает на входную дверь.
– Может быть, впустишь меня?

– Да без вопросов, - усмехаюсь, достаю ключи из кармана и через секунду мы уже оказываемся в тёмном помещении студии.

Аромат кожи моей гостьи пьянит лучше любого алкоголя, и я чудом нахожу в себе силы нажать на кнопку выключателя. Всё-таки с большим удовольствием продолжил бы сладкую пытку, но раз Полина хочет поговорить, нужно выслушать. В конце концов, не набрасываться же на неё.