Узурпатор
Шрифт:
Впрочем, все южане со странностями. А Фобос к тому же из тех людей, кто может себе странности позволить.
Что-то с этим брошенным вызовом по-прежнему казалось Снежане странным. С одной стороны, мотивы Советника должны были казаться очевидными: и за интересы своей королевы хлопочет, и собственный статус хороший способ повысить. Но кирию не оставляло ощущение – а интуиции воительница привыкла доверять – будто все это совсем даже не причем, а у этого странноватого мальчишки (впрочем, – повторила она про себя – южане ведь все со странностями) какие-то личные счеты именно к князю. Причем весьма туманно обусловленные. То есть, конечно, Фобос на юге личность известная и не все его там любят… можно даже сказать – все не любят. Но тут что-то не то. Снежана расспросила
Из-за продолжительного снегопада, по-весеннему мокрого и густого, тренировки приходилось проводить в одном из внутренних залов. Вполне возможно, Фобос каким-то образом применял свое колдовство и для воздействия на погоду: в день, на который был назначен поединок, небо очистилось и вернулся легкий мороз, не позволивший выпавшему снегу расползтись в непроходимую кашу. Расположившись среди зрителей, валькирия наблюдала, как Калеб с явным недоверием рассматривает и едва ли не обнюхивает стальные браслеты, которые должны были замкнуть магические способности обоих – в качестве гарантии того, что бой будет честным. Мальчишка, по словам князя, был волшебником, а не колдуном, как сам Фобос и его царствующая на южных землях сестрица – особой разницы между волшебством и колдовством Снежана так и не поняла, да и не особенно старалась, однако это значило еще и то, что в магических предметах Калеб разбирается куда хуже. А ни князю, ни шаманам Ордена, столь явно выражающего свою симпатию именно Фобосу – юный Советник не доверял. Это было, пожалуй, оскорблением, допускать, что в Ордене возможно жульничество во время поединка – и это заставляло относиться к королевскому представителю с еще меньшим расположением. Ну, в том случае, если кто-то из рыцарей теоретически мог и бы без учета того всерьез воспринимать, с позволения сказать, воина, на побегушках у какой-то девицы!
То есть, конечно, у валькирий бывали вассалы, да и в службе оруженосцем для еще не посвященного в рыцари молодого воина не было ничего оскорбительного, но валькирии мало чем отличались от рыцарей-мужчин, «девчонками» их было не назвать.
Поединок, пожалуй, стоил того, чтобы им полюбоваться. Большинство рыцарей предпочитали делать ставку на силу. Разумеется, воины Ордена вовсе не были неуклюжими громилами, однако такой грации и ритма Снежане не приходилось видеть ни в одном поединке. Бойцы с легкостью двигались по расчищенной от сугробов, но не слишком-то ровной арене, словно танцоры или акробаты. Узкие мечи то и дело серебристо вспыхивали, отражая гранью негреющие лучи утреннего солнца. Как и ожидала валькирия, Фобос по большей части защищался – либо отражая удары, либо уклоняясь от них. Не без удивления Снежана отметила, что фехтованию Калеб учился ни у кого иного, как у самого князя – это было достаточно легко распознать.
«Чем дальше, тем страньше…» – всплыла неизвестно откуда мысль.
– Взрослеешь на глазах, мон ами, – негромко заметил князь, блокируя очередной удар. В мелодичном лязге мечей расположившаяся в первом ряду валькирия едва его расслышала. – Уже научился нападать, не тратя дыхание на патетичные монологи.
Кажется, это была провокация как раз на бессмысленно-высокопарное высказывание, но Советник, не будь дурак, тоже это понял и промолчал, заметно стиснув зубы и с удвоенной яростью атаковал, заставив Фобоса отступить на несколько шагов назад.
Снежану кольнуло легкое беспокойство. Как и любая другая, тактика князя имела как свои преимущества, так и недостатки – зачастую это выражалось в одних и тех же свойствах и особенностях. Калеб почти не уступал ему в технике, при этом его пылающая ненависть, наверное, заставляла бы светиться в темноте – ярость и азарт, с одной стороны, заставляли делать ошибки: в поединке следовало сохранять холодный разум, с другой – придавали, казалось, совершенно неистощимые силы
Кажется, понял это и сам Фобос. Скоро зрителям уже было трудновато разобрать, кто атакует, а кто защищается, кто преследует, а кто отступает. Калеб все увеличивал темп, таким образом перехватив инициативу боя: бить не думая на такой скорости оказалось эффективнее – и князь, уже вынужденно, снова сосредоточился на обороне. Все определенно складывалось не в его пользу: в какой-то момент Фобос даже позволил выбить меч у себя из рук – тем же приемом, что сам на тренировке разоружил валькирию, однако, виртуозно рассчитав единственное мгновение, едва лишившись оружия, свободной рукой перехватил и вырвал из рук меч самого Калеба.
Клинок, сверкнув серебристой рыбкой, отлетел в сторону и нырнул в ближайший сугроб. Темноволосый парень замер, словно окаменев – острие второго меча в руке князя замерло у его горла прямо под подбородком. Фобос улыбнулся, открыто, почти доброжелательно и, глядя в глаза проигравшему, негромко потребовал:
– На колени!
Калеб не пошевелился. Зеленоватые глаза смотрели словно бы сквозь князя.
– Уговор есть уговор, мальчик, – мягко напомнил Фобос. Что-то в нем было от кота, лениво пихающего лапой дохлую мышь, которая, как еда – не интересует, а как игрушка уже не годится. Резкого движения Калеба вперед не уловил вовремя никто, Снежана еще опешила, недоумевая, что паренек намеревается сделать – лишившись оружия! А он и не думал нападать. Князь то ли не успел отвести клинок в сторону, то ли не сделал этого, сочтя движение провокацией, но в следующее мгновение острие глубоко погрузилось в горло, почти отделив голову от тела. Только не последовало почему-то обычного в таких случаях фонтана крови - из раны довольно вяло засочилась мутная зеленоватая жидкость.
Фобос рефлекторно отшатнулся, выпустив рукоять меча, но тут же, вернув лицу спокойное выражение, с сожалением покачал головой.
– Ну и дурак же ты!
========== ГЛАВА ВТОРАЯ. Не слишком много лет назад ==========
Хантер Фрост ввалился в тронный зал, словно в конюшню, оставляя на жемчужно-сером ковре следы грязных сапог. Князь скрипнул зубами, но промолчал, давно смирившись с мыслью, что заставить Фроста не свинячить примерно то же, что заставить его шерстистого полярного носорога танцевать на задних лапках. Седрик бросил брезгливый взгляд назад и состроил гримаску: помощники Фобоса относились друг к другу без особой теплоты. Фрост хороший сильный воин, серьезно проигрывал змеелюду в уме и изворотливости, и, разумеется, считал таких скользких типов не заслуживающими доверия. А Седрик, в свою очередь, уверен, что таким дуболомам место в зоопарке. Фобос их грызню не поощрял, но и не пытался пресечь. Их дело.
Отвесив не особенно изящный поклон, Хантер остановился в нескольких шагах от трона.
– Подозрения подтвердились, господин.
Раньше подпольные народовольцы не доставляли особых проблем. Вроде комаров или тараканов – неприятные создания, но терпеть их можно, если не особо распоясываются, по отдельности раздавить, казалось бы, легко, но все равно из щелей повыползают новые. Теперь же…
Лидер. Раньше мятежники были разобщены. Обыкновенные анархисты, большей частью из молодежи… или из тех, кому нечего терять. Организовать такую компанию во что-то стоящее мало кому под силу. Этого не должно было случиться.
Никого нельзя лишать цели и смысла. Их начинают искать. И, что самое паршивое, находят. А ведь с принцем в детстве было то же самое… смешно! Когда жизнь не предоставляет человеку роли, которая нравится, он будет стремиться в режиссеры, стремиться сам переписать сценарий плохо поставленной пьесы. Так, чтобы найти или создать там место для себя.
Человеку! Но ведь Шептуны… вещи. Неодушевленные существа с псевдоличностью – программой.
– Надеюсь, проблемой уже занимаются. Ты можешь идти, Хант. Кстати, ты опять натоптал на ковер.