Узы крови
Шрифт:
Гермиона очень сомневалась, что таким образом удастся хорошо выстрелить, но и не думала протестовать: получались почти объятия, а его теплое дыхание щекотало щеку. Его объяснения благополучно прошли мимо ее ушей.
– Теперь прицеливаемся, – протянул Регулус, прижавшись щекой к ее щеке: Гермиона попыталась наклонить голову, чтобы ему было хоть что-то видно, в результате лук накренился, и спущенная стрела попала в самый край мишени.
– Отличный выстрел, – объявил Регулус и, на мгновение приобняв ее за талию, поцеловал в щеку.
Гермиона повернулась к нему.
–
Он лукаво улыбнулся, наклонился к ней и, заговорщически понизив голос, сообщил:
– Иногда я пересматриваю свой перечень неправильных поступков.
– Вот как? – так же тихо ответила Гермиона, чувствуя, что начинает тонуть в его глазах. Она даже забыла поинтересоваться, что послужило тому поводом.
– Ну, что? – хитренько прищурился он. – Опять заключим спор? Ты ведь так и не поцеловала меня как положено.
Гермиона поняла, что умрет, если ей придется ждать еще хоть минуту.
– Я поцелую тебя без всяких поводов, – прошептала она и, прижав дрожащие ладони к его щекам, поцеловала.
Это было почти как во сне: обжигающе холодные твердые губы, от которых невозможно оторваться. Мир вокруг словно съежился до крохотного пятачка земли, на котором они стояли вдвоем – только отступи от него на шаг, и исчезнешь навсегда вместе со всем, что вдруг потеряло значение. Дыхание сбилось – Гермиону трясло от волнения, и она на мгновение отстранилась, чтобы сделать вдох. Регулус подался вперед, жадно, с неожиданной горячностью целуя ее. Он притянул ее к себе, крепко сжимая в объятиях, почти отрывая от земли, и целуя, целуя, целуя, словно в последний раз, словно вот-вот небо рухнет на землю, и все пропадет.
А потом они долго стояли, словно оглушенные, крепко переплетя объятия, прижимаясь друг к другу лбами, и медленно вспоминали, кто они и где они. Не было решительно никаких сил, чтобы разжать объятия. Гермиона прикрыла глаза, поглаживая его по волосам и немножко не веря, что он действительно в ее руках.
– Я соскучился по тебе, – прошептал Регулус охрипшим голосом.
Она тихонько засмеялась, чувствуя, что от счастья может легко сойти с ума.
***
– Я. Его. Убью, – внезапно отчеканил Северус, который все это время молчал, стоя у окна.
Гиневра и Талия отвлеклись от своего разговора и дружно оглянулись на него. Он по-прежнему стоял у окна и что-то высматривал внизу. Недоумевая, Гиневра поднялась посмотреть, о чем это он. Талия отстала от нее на одну секунду.
Подойдя к окну, они проследили за неподвижным взглядом Северуса, и Гиневре открылось не то чтобы неожиданное… хотя все-таки неожиданное зрелище: их дочь почти повисла на шее у младшего Блэка, крепко сжимающего ее в объятиях. Их лиц почти не было видно: они прижимались друг к другу лбами. Рядом на земле валялся лук.
– Оу, – Талия сложила губы трубочкой и подняла брови, имитируя неловкость и грандиозное удивление.
Нет, она, конечно, была немного удивлена, но Гиневра достаточно ее знала, чтобы понять – леди Блэк на нечто подобное очень рассчитывала. Сама же Гиневра не знала, как ей относиться к увиденному. То, что она заблуждалась
– Подсматривать нехорошо, Северус, – заметила Талия.
Северус резко повернулся к ней.
– Я очень благодарен Блэку за вовремя оказанную помощь, – зашипел он, – но это не повод, чтобы грызть лицо моей дочери!
Гиневра не смогла удержаться и прыснула со смеху. В сочетании с гневным выражением лица Северуса фраза звучала особенно блестяще. Снейп тут же метнул злой взгляд на нее.
– Извини… – начала Гиневра.
– А что здесь такого? – звенящим от проглоченного смеха голосом осведомилась Талия. – Твоей дочери когда-нибудь придется выйти замуж, а Регулус наследует титул Сириуса. Он – первый в списке возможных претендентов на руку мисс Снейп.
– Я не желаю состоять в родстве с твоим мужем! – последовал ответ. – Еще не хватало, чтобы ему досталось все мое имущество!
От последней фразы Гиневре стало неловко. Северусу следовало бы жениться на другой женщине, и завести сына, а не мучиться угрызениями совести по поводу того, что не смог спасти ее от Азкабана.
– Вы, извините, тоже не подарок с бантиком, – в голосе Талии появился лед: она не терпела, когда кто-нибудь смел всерьез нелестно отзываться о Сириусе. – Вам напомнить о проклятье?
Гиневра нахмурилась. Все-таки Талия бывает невозможной стервой. Сейчас подруга подняла брови, всем своим видом говоря «Что? Съели?»
– Ну, разумеется! – презрительно фыркнул Северус. – Гермиона с этим проклятьем справится, вместе с талантом Снейпов к ментальной магии ей передалась и наша способность в целом держать магию под контролем. Чем сильнее она в ментальной магии, тем умелее обращается со всеми остальными своими способностями, – он сделал паузу, чтобы дамы могли сполна оценить блестящее наследие Снейпов, а затем желчно произнес: – И не надо тут говорить, будто ваш Регулус, зная всю подноготную, согласен на ней жениться! Я еще поверил бы, будто он ни сном ни духом о проклятье!
Откровенно говоря, Гиневру немного задели его последние слова: выходило так, будто, по его мнению, в Гермиону невозможно влюбиться. Она опять посмотрела вниз: парочка все еще обнималась.
– Он знает, – отчеканила Талия, а потом усмехнулась: – Видишь, Снейп, у тебя уже нашлось нечто общее с будущим зятем.
Гиневра заметила, что Северусу стоило огромных усилий остаться внешне невозмутимым. Он долго молчал, подыскивая подходящую язвительную реплику, но Талия заговорила первой:
– В конце концов, твоя дочь не за Сириуса замуж выходит, Регулус к школьной вражде Мародеров с твоей компанией никакого отношения не имеет! Или, по-твоему, Гермионе больше подходит Рей Мальсибер, юноша, известный своей, гм, непостоянностью? Или Теодор Нотт? Или вообще Рабастан Лестрейндж?