Узы крови
Шрифт:
– Легилименс, – произнес он.
Гермиона принялась про себя отсчитывать время, Сириус неотрывно смотрел на часы.
– Сейчас, – сказал он.
Время вышло значительно быстрее, чем хотелось Гермионе. Она кивнула и, чуть помедлив, направила палочку на Гарри. «Я смогу».
– Легилименс.
Для верности она прикрыла глаза, хотя разницу заметить уже было невозможно.
Вокруг стоял непроглядный туман, в котором звучали неразборчивые отголоски – обрывки воспоминаний и мыслей Гарри. На этот раз Гермиона была предельно собранной – в отличие от первого раза,
… Она медленно открыла глаза. Несколько мгновений перед глазами все плыло, но потом два размытых пятна превратились во встревоженные лица Регулуса и Гиневры. Последняя облегченно выдохнула.
– Я же говорил, что все будет в порядке, – произнес голос отца откуда-то сверху.
Регулус улыбнулся уголками губ, глядя на Гермиону с восторгом. Она сделала попытку приподнять голову…
Зря.
Виски пронзило острой болью, и она со стоном уронила голову обратно, прижав к вискам пальцы. В носу стало горячо, будто сейчас кровь пойдет.
– Выпей, – скомандовал голос отца.
Гермиона безотчетно разлепила губы и, поперхнувшись дрянным на вкус зельем, закашлялась. Жидкость обожгла небо и горячим комком прокатилась в горле. Она прижала ладонь ко рту, чувствуя, что на глаза набежали слезы – то ли из-за гадкого вкуса зелья, то ли от жалости к себе. Самочувствие было паршивей некуда, и у нее ушла целая минута на то, чтобы вспомнить, почему она валяется на диване, и задать важный вопрос:
– Гарри?
– Пришел в чувство быстрее, чем ты, – покладисто ответила Гиневра. – Держится вполне сносно.
– Все нормально? – спросила Гермиона, подразумевая самое главное.
Гиневра на мгновение нахмурилась, но тут же поспешила кивнуть:
– Да, да, все обошлось.
Гермиона облегченно выдохнула.
– Это главное, – ее не интересовало, получилось ли у них задуманное: главное – с Гарри ничего не случилось.
У нее совершенно не было сил.
Гиневра провела ладонью по ее волосам и отошла. Рядом остался только Регулус. Он стоял на коленях возле дивана и не сводил с нее глаз.
– Все нормально, – заверила его Гермиона.
Он прижался лбом к ее лбу и блаженно прикрыл глаза.
– Скоро все закончится, – прошептал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к ней.
– Только бы хорошо закончилось, – так же тихо ответила она.
***
– И как?
– Никак, если честно. Ничего не чувствую.
– Ничего?
– Ничего нового.
Пауза. Все в замешательстве.
– Может, должно пройти какое-то время?
– Понятия не имею.
– Можно, я пойду спать? Чувствую себя смертельно уставшим.
– Конечно, Гарри.
Гарри не помнил, как добрался до своей комнаты, как рухнул на кровать, будто подкошенный, и моментально отключился.
Из
Шторы на окнах были отдернуты. И вот они: молодой мужчина в очках, в сущности, еще мальчишка и пламенно-рыжая девушка. Они выглядели, как школьники, младше своих лет: подростковая чрезмерная худоба, трогательно-беззащитная, еще не сошла с них, хотя у них уже был годовалый сын. Они смеялись, беззаботно и звонко, как могут только совсем молодые, те, кто еще верит, будто им море по колено, а смерть, смерть – это не про них. Смерти еще не существует.
Он вошел. Без помех, ведь при нем было слово предателя. Парнишка выскочил, услыхав, как открылась дверь.
– Лили, Лили, бери Гарри и беги!
Для него не составило труда расправиться с тем, кто трижды бросал ему вызов. Проворная девчонка уже успела взлететь вверх по лестнице и юркнуть в комнату – только полыхнули пламенем волосы. Том Риддл последовал за ней.
– Нет, только не Гарри, прошу вас!
– Отойди, глупая девчонка!
– Только не Гарри!
– Авада Кедавра, – сказано, как всегда, сухо и бестрепетно. Для него привычно – убивать.
Девушка падает. Тонкие руки раскидываются в стороны, запястья хрупкие, волосы разметались по полу, словно жидкое пламя. Он не обращает на нее ровно никакого внимания.
Они оказываются лицом к лицу: Том Риддл и годовалый мальчуган, отмеченный пророчеством. Том Риддл не знает, что пророчество, как всегда бывает со всяким предсказанием, не играет решающей роли, оно только служит толчком для развития событий. И Риддл не знает, что по законам судьбы, пророчества ни в коем случае нельзя пытаться изменить, потому что именно это приводит их в действие.
И Том Риддл, Темный Лорд, лорд Волдеморт находит свою смерть на долгие тринадцать лет.
***
Все сидели молча и во все глаза смотрели на него. Гарри била крупная дрожь, он смотрел в одну точку и говорил, все говорил и говорил, описывал какие-то жуткие ритуалы, которые устраивал Риддл, его жертв, его эксперименты с магией:
– … он столько всего испробовал на себе, ища бессмертия. Это всегда было его единственным желанием, он одержим идеей бессмертия. Я видел, как он создал первого инфернала. Он вообще ни перед чем не останавливался. Ритуалы с жертвоприношениями. Человеческими. Я знаю о нем все…
– Гарри, крестраж действительно остался только один? – требовательным тоном спросил Северус.
Гарри моргнул и поднял на него глаза, наконец высвободившись из плена нахлынувших знаний.
– Д-да, – кивнул он после недолгого сосредоточенного размышления: казалось, он рылся в своих воспоминаниях.
Опять наступило молчание. Все принялись растерянно переглядываться – никто по-настоящему не верил, что эта затея сработает. А теперь, выходит, наступил решающий момент. В него, кажется, тоже никто по-настоящему не верил.