Узы крови

Скворец91

Стелла с присущим ей упрямством заставила танцевать всех гостей, не считая Грозного Глаза, и они дружно отплясывали под их с Сириусом любимую музыку. Гермиону даже немного удивило, что Талия была совсем не против просто поскакать со всеми под рок-н-ролл.

– Странно, что Снейп тебя отпустил! – рядом с Гермионой оказался Рон. – Я думал, он скорее удавится, чем позволит тебе прийти на свадьбу Сириуса.

– Как видишь, не удавился! – огрызнулась Гермиона. – Между прочим, он отпустил меня на все выходные!

– А как обед у твоего новоиспеченного кузена? – с апломбом поинтересовался Рон. – Я смотрю, ты еще не

выбрала, кто тебе больше нравится – мы или они!

– Что? – хмыкнула Гермиона. – Почему я вообще должна выбирать?

Рон, в свою очередь, фыркнул, затем озлобленно бросил:

– На той фотке в «Пророке» ты была смешной!

Гермиона перестала танцевать.

– Вырядилась, как идиотка! Вся такая чистокровная! – он презрительно скривился.

Хорошего настроения как не бывало: ощущение было такое, словно ей плюнули в лицо.

– Ты… какая же ты свинья, Рон, – выдавила она и, развернувшись, пошла прочь.

– Да уж куда мне до наших слизеринских принцев! – с деланным равнодушием бросил он.

Гермиона сжала кулаки и побрела куда глаза глядят. Ей надо было побыть одной. Она вовсе не была смешной! Рон это нарочно сказал! Ведь не была же? Снейпу вроде понравилось… хотя он этого не говорил. Может, ей показалось? Может, она действительно выглядела как посмешище, которое строит из себя ту, кем не является… Ведь ее маглы воспитали, и от этого никуда не деться. Она не принадлежит к кругу чистокровных, и глупо делать вид, что это не так. Или все же…

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, она поскорее толкнула ближайшую дверь и спряталась в красноватом полумраке комнаты. Убедившись, что комната пуста, она совершенно по-детски взвыла вслух, упиваясь одиночеством и обидой. Мерзкий Рон, чтоб его горгулья!

– О, мисс Снейп, только не говорите, что мой брат разбил вам сердце, женившись на другой, – раздался насмешливый голос.

Гермиона поперхнулась всхлипом и закашлялась. Но ведь комната была пуста! Она же… или ей показалось, что она пуста? Регулус сидел на высоком табурете, насмешливо ухмыляясь. Месье де Бержерак бесследно исчез, и он снова был бесстыдно красив и ехиден. Гермионе стало до ужаса стыдно. Почему, ну почему именно он увидел ее в такой неприглядный момент? Это… почти то же самое, если бы Северус увидел, как она рыдает вслух, запрокинув голову и раскрыв рот. Ох, она была ужасна! Что только на нее нашло?!

– Привет, – зачем-то выдавила она, и только теперь заметила, что повсюду на прищепках, словно белье, развешаны сохнущие фотографии.

– Ну, привет, – отозвался Регулус, продолжая ухмыляться.

– Фотографии проявляешь? – сипло буркнула Гермиона, радуясь, что в красноватом полумраке не видно, что она стала совсем пунцовой.

– Угу.

Она машинально кивнула, стараясь заставить себя соображать. Нужно что-то сказать, а еще лучше, сбежать, чтобы не видеть его злорадную ухмылку. Почему он вообще торжествует?

– Я не сохну по Сириусу! – выпалила она, наконец осознав причину безмерной радости младшего Блэка.

– Ладно, как скажешь, – он крутнулся на табурете, повернувшись к ней спиной, и щипцами выудил из раствора очередную фотографию.

Гермионе явно не удалось его убедить. Но она не могла уйти, позволив Регулусу считать, будто она влюблена в Сириуса! Мало ли, что ему в голову взбредет – еще поделится открытием с Сириусом или Стеллой.

Сложно даже сказать, что хуже.

– Я плакала совсем по другой причине! – воскликнула Гермиона, решительно приблизившись. – И вообще, откуда ты здесь взялся? Комната была пуста!

Лучшая защита – нападение.

– Я спрятался, – беззаботно пожал плечами Регулус. – Думал, это Шизоглаз настиг меня, чтобы закончить начатое.

– Шизоглаз? – растерянно переспросила Гермиона.

Прошло несколько мгновений прежде чем она поняла, о ком идет речь, и неожиданно для себя прыснула со смеху.

– Тебе смешно, а меня он когда-то чуть не убил, – бодро поведал Регулус. – Нарцисса меня потом еле выходила. Особенно досаждали язвы на руках, они все не заживали, кровоточили и чесались жутко. Я готов был на стенку лезть, потому что чесать их как раз было нельзя.

Гермиона резко перестала смеяться и ошеломленно уставилась на него.

– Он, правда, не знал, кого проклял, – жизнерадостно вещал Регулус, упершись ладонями в колени. – Но это было до того, как аврорам позволили применять Непростительные проклятья, им, бедным, приходилось изощряться, чтобы нейтрализовать противника.

Гермиона подавленно молчала. Регулус, весело насвистывая, вытянул из раствора еще пару фотографий. Она уставилась на его руки. Рукава рубашки были небрежно закатаны до локтей, на левом запястье поблескивали наручные часы. Пальцы были длинными и тонкими, а движения кистей рук плавными и аккуратными – было легко представить, как он играет на рояле. Гермиона очень не вовремя вспомнила, как одна подруга Джейн Грейнджер утверждала, что мужчины с такими вот руками очень нежны в постели. Сама она, разумеется, подслушивала разговор и тогда еще только смутно подозревала, что в постели можно не только спать.

– Да ты не бойся, – ухмыльнулся Регулус. – Я просто хорошо умею доводить старичков до белого каления. Он долго пытался надрать мне зад, и это из-за меня он больше не может ковыряться в левой ноздре.

– Ого, – протянула Гермиона. – Я думала, чистокровные снобы так не выражаются.

Фраза сорвалась с ее губ прежде, чем она успела прикусить язык. Регулус хищно сузил глаза, кажущиеся неестественно черными в таком освещении: будто у него были до невозможного расширены зрачки.

– А ты теперь специалист по чистокровным снобам, да? – вкрадчиво поинтересовался он.

Еще один! То Рон, теперь еще и этот.

– Да что вы все заладили! – вспыхнула Гермиона. – Теперь я се, теперь я то, будто я начала хвастаться направо и налево своим происхождением или что-то в этом роде!

Она повернулась, чтобы уйти, но он вдруг схватил ее за локоть.

– Да подожди ты, чего сразу истерику закатывать?

– Пусти! – Гермиона треснула его по руке.

– Больно! – возмутился Регулус, но пальцы не разжал.

Кажется, ему нравилось выводить ее из себя (ему вообще доставляло удовольствие бесить людей, судя по всему). Не знает, что ли, что с огнем играет? Гермиона коварно прищурилась, позволив своей руке стать достаточно горячей, чтобы обжечься. Или не позволив. Она была уверена, что ее рука раскалилась, как металл в огне, но Блэк даже не изменился в лице. Зато раздалось такое шипение, словно на сковороду плеснули масла, и от их рук повалил пар. Гермиона взвизгнула, а Регулус скорчил гримасу и отпустил ее руку. Она отскочила.