В чертогах Подкаменной Тунгуски
Шрифт:
Под вечер я сидел в конторе у председателя Байкитского райпотребсоюза Петра Николаевича Вавилова, к которому меня направили из райисполкома. Он мог помочь мне в дальнейшем передвижении: весь транспорт здесь подчинен ему.
— Хорошее у вас село, — сказал я.
— Да. А ведь лет тридцать назад здесь был только глухой лес да несколько избенок на берегу. Фактория Байкит — называли это место.
Петр Николаевич рассказал, что было время, когда на месте поселков Ванавара, Оскоба, Мирюга, Таимба,
В отдаленных местах тайги такие приемные пункты существуют и сейчас, но их мало кто называет факториями. Старое название употребляется теперь редко и постепенно забывается.
— Наш Байкитский район — один из основных поставщиков пушнины. У нас много замечательных охотников, которые каждый год сдают государству шкурки соболей, белок, ондатр и других зверей на тысячи рублей. Обычное дело для таежных мест. А вот смотрите.
Он взял с полки толстый альбом с надписью «Колбасное производство». При виде этого названия я невольно улыбнулся.
— В Великую Отечественную войну у нас в Байките работал колбасный цех. Он изготовлял для госпиталей генерального штаба колбасу. Какую, вы думаете?
— Вероятно, какую-нибудь особую?
— Медвежью!
— Из настоящего медвежьего мяса?
— Да! Это же лечебный продукт! Пробовали когда-нибудь?
— Нет.
— Обязательно попробуйте!
Я вспомнил, что в «Записках охотника-натуралиста» А. А. Черкасова сказано: «...медвежий жир употребляют от многих болезней, как наружных, так и внутренних. Особенно он хорош от грудных болезней... Словом, медвежина в народном употреблении слывет как средство оживляющее, обновляющее, возрождающее...»
— Да, эвенкам это давно известно, — согласился Вавилов, — они считают, что, если питаться медвежьим мясом, никогда мерзнуть не будешь и силы будет много.
— Тогда есть смысл разводить медведей на зверофермах! — заметил я шутя.
— А что, может быть, вы и правы! Медведей в тайге становится все меньше...
Я повернул разговор в другом направлении:
— Ну, а как у вас насчет транспорта для меня?
— В неудобное попали вы время: один наш катер давно уплыл вниз по Подкаменной, другой только вчера ушел вверх по реке. Вернется и тоже пойдет вниз.
— С каким-то катером мы встретились вчера.
— Вот с ним и поплывете до самого Енисея.
Уходя с работы домой, Петр Николаевич предложил перевезти мое снаряжение в одну из комнат конторы и расположиться в ней как дома.
СРЕДИ КАМЕННОЙ ФАНТАЗИИ
А какие тут берега, какие скалы! На сто с лишним метров поднимаются они над рекой. Совершенно отвесные, гордые, неприступные, они принимают в сумерках самые причудливые очертания.
— Ну, вам повезло! — встретил меня однажды утром Вавилов. — Вы
Я не знал Губенко, но по тону Вавилова можно было понять, что в моем предстоящем путешествии это удача.
— Сегодня к вечеру он отправляется вниз до Енисея. Увидите интересные места!
К назначенному для отплытия часу я был с аппаратурой на берегу. Там с тремя нагруженными илимками стоял знакомый голубой катер. На палубе одной из илимок на чемоданах сидели пассажиры — эвенки и русские. Среди них особенно выделялись три молодые девушки, явно прибывшие сюда откуда-то издалека.
Несколько мужчин, очевидно из команды сплавщиков, возились с тросами. Высокий человек отдавал распоряжения:
— Так, дядя Лука! Вяжи! Саня, опусти немного!
Увидев меня, он спросил:
— Вы кинооператор?
— Да.
— Губенко, — протянул он руку, — Мне приказано помогать вам в съемке.
Я был приятно удивлен: лучшему водителю катера приказано помогать мне!
Передо мной стоял рослый, крепкого телосложения молодой человек. Он прямо смотрел мне в глаза, в его взгляде чувствовалась смелость, воля, бесстрашие. Весь он был какой-то плотный, с крупными и сильными руками — настоящий сибиряк!
— Что же вы снимаете? — спросил он.
— Цветной фильм о Подкаменной Тунгуске.
— О! Давно бы пора! Это же река-красавица!
— Вы плывете сразу до Енисея? — спросил я.
— Нет. Сначала я свезу груз и пассажиров в Полигус, потом доставлю грузы на факторию Большой Порог, а оттуда спущусь до устья.
Он вкратце рассказал обо всех интересных местах, которые мы будем проплывать на участке Байкит — Полигус.
— Вы мне будете говорить, где вам нужно снимать, там я и остановлю караван. Только на порогах, вы уж извините, помогать вам не смогу: там смотреть нужно в оба.
— Много ли будет порогов?
— Самых серьезных три: Дедушка, Мучной и Семиверстный, или Большой. До Полигуса проплываем только один — Дедушку.
Отплытие каравана задержалось надолго — грузили товары для села Полигуса, расположенного от Байкита примерно в ста двадцати километрах вниз по реке.
Мы отплыли, когда в Байките уже зажглись огни. Красные точки одиноких рыбачьих костров замерцали по берегам. Темные силуэты высоких прибрежных гор обступили реку. К воде из долин береговых ручьев выползал туман.
В тумане и темноте плыть дальше было опасно. За речкой Юдуконом — это всего в двенадцати километрах от Байкита — караван причалил к берегу на ночевку.
Ранним утром река снова была в тумане. Вдоль правого берега сквозь мутную пелену просматривалась высокая горная гряда — Соболиный хребет. Под вершинами ползали длинные белые облака.
На илимках все еще спали. Но Губенко уже был на ногах. Увидев меня, он помахал мне рукой и скрылся в трюме катера. Вскоре послышался звук работающего мотора.