В чертогах Подкаменной Тунгуски
Шрифт:
Туман еще не разошелся, когда караван тронулся с места. На кормах илимок у рулей появились сплавщики.
В тумане еле-еле начали различаться причудливые очертания отвесных береговых скал. Неожиданно луч солнца прорезал молочную пелену. Туман вихрями стал уноситься с реки, прятаться в логах и долинах ручьев. Обнажились берега. Я увидел над лесом странные каменные колонны — это были Столбы.
На
— Снимать будем?
— Будем, будем!
Катер развернулся и стал направляться к берегу. Разбуженные громким разговором, пассажиры один за другим появились на палубах.
На берегу Григорий сказал мне:
— Вы обязательно заберитесь во-он на тот столб и заснимите с него Подкаменную. Отменный вид!
— Никола! Петро! — крикнул он в сторону одной из илимок.
Из трюма сплавщиков выглянули двое молодых ребят.
— Надо помочь оператору!
Ребята с большой охотой взяли мой штатив, аккумулятор и повели меня вверх к утесам. Идти по сыпучему склону было трудно, но мы скоро преодолели его. Вот и подножие столба. По узким расщелинам мы осторожно выбрались к лесу и по карнизам скал долго карабкались к вершине намеченного утеса.
Действительно, с вершины столба открывался изумительный вид на Подкаменную Тунгуску. Под нами стояли каменные великаны, растресканные, исколотые, замшелые. Из расщелин в небо тянулись молодые кедры. Рядом с ними краснели кусты рябины. Далеко внизу виднелась река. Илимки и катер у берега казались совсем маленькими.
Мы засняли несколько живописных кадров. Но в пейзаже не хватало движения. Я подозвал одного из своих молодых спутников:
— Петя, спустись-ка вниз, попроси Григория проплыть перед Столбами.
Петя стал быстро спускаться по круче. Мы с Николаем остались на скале.
Минут через десять внизу прогудела сирена. Губенко вывел караван на середину реки и дважды проплыл мимо нас.
Это было совершенно захватывающее зрелище! Между огромными каменными руинами, еще больше подчеркивая их колоссальность, проплывал совсем игрушечный катер с илимками.
— Ну как? — спросил Губенко, когда мы спустились со скал.
— Во кадры! — ответил за меня Никола.
Все пассажиры были уже на верхней палубе илимки. Три девушки отдельной группой сидели на ящиках и с интересом оглядывали причудливые береговые утесы. В стороне сидел молодой красивый парень с гитарой. Его я раньше не видел. Кроме этих людей на илимке было несколько мужчин и женщин.
Наш караван плыл по реке. На палубе под лучами солнца было тепло. Скалистые берега радовали глаз своей живописностью.
После Столбов берега реки на какое-то время стали менее интересными, леса скрыли утесы в своей зелени. Я сдвинул рукав штормовки, чтобы взглянуть на часы.
— Сколько у тебя? — услышал я голос рядом.
Передо мной стоял парень с гитарой.
— Девять.
Парень театральным жестом задрал рукав куртки и сказал:
— А у меня без десяти девять.
Он поднял руку. Вместо часов у него на руке была татуировка — череп с костями.
Я рассмеялся. Рассмеялся и парень.
— Дай закурить,— попросил он.
— Не курю.
— О! Ты хороший человек!
Я посмотрел на него. Откуда такой весельчак?
Парень взял несколько аккордов на гитаре и пропел какой-то глупый куплет; потом он громко пробренчал струнами и сказал:
— Вот ты не куришь. И правильно! А что нас губит? Водка, табак и... — он покосился на девчат и добавил шепотом: — Мадеполам!
Бросая взгляды на девушек, он продолжал напевать, бренча на гитаре. Внезапно оборвав песню, он спросил:
— Куда держат путь эти три грации?
Я пожал плечами.
Девчата, улыбаясь, слушали балагура. Одна из них очень внимательно смотрела на него. Парень это заметил.
— Что смотришь? Все равно не боюсь!
Девушка смутилась и покраснела.
— Куда едешь? — спросил я его, чтобы отвлечь от девчат.
— В Полигус! — он махнул рукой, состроив кислую мину.
Позже мы разговорились с девушками. Одну из них зовут Людмила, другую — Элла, третью — Валя. Они закончили педучилище в городе Орджоникидзе и пожелали ехать в Сибирь. В Полигусе будут работать воспитателями в интернате. Им едва исполнилось по девятнадцатъ-двадцать лет.
Гитарист удивленно смотрел на юных подруг.
— Девочки,— он сделал жест в сторону берегов, — как вам нравится этот пейзаж после Кавказа?
— Очень! Здесь так красиво! — с восторгом ответила Валя.
— Эх, живое бросили, мертвое искать едут. Был бы я ваш папа…
Девчата весело рассмеялись.
Звук сирены прервал разговор. Губенко из катера показывал на правый берег, где стоял одинокий, почти круглый отвесный столб. Он отдаленно напоминал известную скалу Разбойник у горы Карадаг в Крыму. Мы долго провожали взглядом это оригинальное творение природы, пока оно не скрылось за поворотом.
Вскоре русло реки сузилось; караван стремительно проносился по неглубокому бурлящему перекату.
— Шивера! — крикнул стоявший за рулем Петр.
Сквозь прозрачную воду было видно, как под илимкой мелькали лежащие на дне валуны и каменные плиты.
Рулевой внимательно смотрел вдаль, временами бросая безразличные взгляды на берега. Реку он, по-видимому, знал хорошо.
По берегам потянулись скрытые лесом скалы. Река начала петлять из стороны в сторону. Слева в Подкаменную впадала большая речка.
— Это Юкта, — объяснил Петр. Он явно был рад блеснуть передо мной знанием реки. — В ней рыбка есть, — добавил он. — Наши байкитские часто рыбачат здесь.
Снова загудела сирена катера. Губенко поворачивал караван к правому берегу, на котором красовалась группа скал.
— А это речка Гаинда, — продолжал объяснять Петя.
Караван долго причаливал к каменистому берегу. Губенко, выглядывая из окна катера, выбирал наиболее глубокое место для причала. Катер обходил стороной подводные камни, на которых могли застрять илимки.