В чужой шкуре
Шрифт:
Просидев час и не видя конца этому испытанию, Андрей Иванович достал своё собственное рекомендательное письмо и попросил кухарку передать его господину главнозаведующему… — «Надо было с этого начать, — подумал он. — Прочтя моё письмо, Иван Яковлевич, конечно, меня не заставить торчать здесь… Прежде всего он благовоспитанный человек. Хотя я его и не знаю, но в нашей компании, конечно главнозаведующий — джентльмен. Правда, я ему себя рекомендую как мелкого служащего, но он же поймёт, что „директор правления“ не станет рекомендовать какую-нибудь „дрянь“. Экое дурацкое „пари“! Вот сам бы Курилин попробовал побыть в чужой шкуре».
— Ну что?..
— Барин завтракают, — сказала кухарка, — подождать велел…
—
— Видать было, что распечатал… а уж читал ли — не знаю…
— Это чёрт знает, что такое!..
— А ты не чертыхайся: здесь иконы, — сказала кухарка.
— Эх, господин, — заметил кучер, — их дело барское. Покушает и позовёт. А вот вы бы сделали милость послали за сороковочкой: время-то и прошло бы незаметней…
Да… Андрей Иванович, убедившись на собственной персоне, что имя его для главнозаведующего ещё не очень много значит, совсем растерялся…
— Али жаль? — продолжал кучер, — всего девятнадцать копеек… за красной печатью…
Андрей Иванович машинально достал двугривенный и «Дмитревна» (кухарка) была откомандирована через улицу в лавку. «Au fond, — подумал Андрей Иванович, — почему же теперь в моём новом звании кучер главнозаведующего мне не компания?» Дмитревна «мигом» слетала, но не успели новые знакомые выпить по другой, как лакей во фраке вошёл в кухню и, важно кинув взгляд на «незнакомца», процедил: «Ступайте, зовёт»… Андрей Иванович, наскоро пережёвывая горячую картофелину, пошёл по указанному направлению и имел удовольствие слышать слова важного лакея: «Это что завели? Нашли компанию! Может быть так, прощелыга какой!».
Пройдя длинный коридор, Андрей Иванович очутился в обширной передней. Не решаясь проникнуть далее, он остановился у двери и кашлянул. Из соседней комнаты вышел человек средних лет, с внушительным брюшком, с румяными щеками, обрамлёнными хорошо выхоленными баками. Андрей Иванович сразу узнал в нём главнозаведующего, которого мельком видел в правлении. Только там он был как будто тоньше и ниже ростом. Андрей Иванович машинально протянул было руку, но вовремя увидел, что главнозаведующий держит обе руки в карманах смокинга, и потому, вместо рукопожатия, сделал движение, как будто поправляет пуговицу пиджака. Господин с брюшком окинул небрежным взглядом Андрея Ивановича и, как будто оценив его, сказал: «Чем могу служить?..»
— Письмо от Андрея Ивановича… — пробормотал сконфуженный Андрей Иванович, которому в первый раз не подали руку.
— Знаю, любезнейший… но кроме Андрея Ивановича «там» есть ещё одиннадцать директоров, и каждый пишет такие письма… Если по каждому письму я буду давать места, то мне надо увеличить штат втрое…
— Я прошу небольшого…
— Ещё бы, — сказал главнозаведующий, — знаю… Вы откуда же известны Андрею Ивановичу?.. Где служили ранее?.. — не дожидаясь ответа, главнозаведующий добавил, — Идите в контору, я спрошу там… Если можно — я помещу вас… и то только потому, что Андрей Иванович, кажется, ещё не просил меня… Но смотрите — старайтесь! Я, любезнейший, требую работы… Сам тружусь и от других требую… Лежебоков мне не нужно… Можете идти… Кстати: я требую полнейшей трезвости — примите это за правило…
Главнозаведующий повёл носом, взглянул в упор на покрасневшего Андрея Ивановича и торжественно вышел.
Так как операции комп. «Заря» были преимущественно по водяной части (она перевозила нефтяные продукты), то контора её летом разбивалась на два отделения: одно находилось на берегу, а другое на плавучей пристани на противоположном берегу реки. Так как время было ещё раннее, и река не вскрылась, то все служащие занимались в зимней, береговой конторе. Андрей Иванович, раздевшись в прихожей, объяснил швейцару, что сам главнозаведующий прислал его и поэтому был допущен наверх
Ранее в Петербурге, приходя в своё правление, где к его услугам была особая, шикарно отделанная комната «директорская», Андрей Иванович издали видал всю эту конторскую «мелкую сошку» и не обращал на неё никакого внимания, т. к. ему приходилось иметь дело только с «тузами» — делопроизводителями, бухгалтерами, заведующими отделами. Андрею Ивановичу и в голову не приходило, что эта «мелкая сошка» существует и за стенами своей канцелярии, что у неё есть нужды, желания, заботы. Он был вполне уверен, что это уже такой определённый свыше порядок, правильный как день и ночь, что он, как и все люди, или, вернее, господа с «директорскими окладами», живёт сам по себе, а «мелкая сошка», корпящая за жалкие рубли над работой, сама по себе, и что единственными точками соприкосновения между этими двумя разновидностями человечества является только момент «назначения и увольнения». Андрей Иванович был добрый человек, но откуда же мог он знать, как существует вся эта «мелкая сошка»? Он знал только, что ей совершенно достаточно получать то жалованье, которое платила Компания, что экономия в каждом деле — главное, и что если сам он получает «какие-то» пять тысяч, то потому, что он «директор», имеет развитые потребности и для того, чтобы поддержать престиж Компании, должен жить «прилично», а не кое-как… Другое дело — мелкие служащие! Их сколько угодно… Как они живут, чем питаются — дело их, и если им не хватает 30–40 р. в месяц, то потому лишь, что они не умеют жить, не ограничивают свои потребности, плодят нищих и пьянствуют. Вот что знал Андрей Иванович о «мелкой сошке», пока ему самому не пришлось, вследствие нелепого пари, попасть в её ряды.
Теперь, сидя на «посетительской», Андрей Иванович имел случай в первый раз наблюдать вблизи всю трудящуюся конторскую мелкоту, и нельзя сказать, чтобы это наблюдение сулило самому Андрею Ивановичу розовую будущность. Занятия в конторе продолжались с 9 до 4 и вечером иногда, когда имелись спешные дела. Человек сорок разношёрстно одетых людей сидело в канцелярии. Слышалось щёлканье костей на счётах, отрывочные фразы, и как докучливое жужжание роя пчёл комнату наполняло скрипение перьев. «Мелкая сошка» сидела, согнувшись и уткнувшись в бумаги… Труд был по-видимому утомительный и скучный.
За стеной, где находились кабинеты главно- и просто- заведующих, слышался смех и весёлые разговоры. Изредка оттуда выходили то один, то другой «господин» и направлялись к какой-нибудь конторке. Тогда мелкий служащий, прикованный к этой конторке, вставал и почтительно выслушивал замечания и распоряжения.
— Это что такое? — воскликнул один из таких господ, почти вырвав у писца лежавшую перед ним работу, — опять миллион ошибок! Я вам сказал, что не потерплю больше такой небрежности. Откуда здесь «ять»… откуда?.. Раз вы не смыслите, идите в сапожники: там «яти» не нужны… Без рассуждений. Переписать! — отчеканил господин, разорвав бумагу, и перешёл к другому столу.
— А вы где находитесь? Где, позвольте вас спросить?..
Спрашиваемый недоумевал.
— Вы опять с протёртыми локтями… Сказано было вам!.. Не хватает жалованья?! Не служите… вы конфузите фирму… здесь не место для героев Максима Горького… Где взять? Не моё дело… украдите, а будьте одеты прилично… Ну, не разговаривать!..
Слыша всё это, Андрей Иванович вздохнул и невольно пощупал свои локти. К счастью, его костюм был беден, но ещё свеж.
«Однако, ничего этого я не знал», — подумал он.