В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Марлитт Евгения

Окончивъ пьэсу, молодая двушка отворила одно изъ оконъ и стала гладить и ласкать сидвшихъ на подоконник ручныхъ голубей, не переставая однако думать о присланномъ письм, которое, по ея мннію, служило только предлогомъ, для нападенія на ея кладовую. Наконецъ терпнія не хватило у молодой двушки; быстро подбжавъ къ столу, она оттолкнула бумаги и схватила письмо, изъ измятыхъ листковъ котораго выпала запечатанная записка, но Кети не замтила этого, ея глаза скользили по бумаг, зрачки все больше расширялись и грудь порывисто поднималась отъ сильнаго волненія. Флора писала изъ Берлина:

„Ты, по всей вроятности, будешь смяться и торжествовать,

дорогая бабушка, когда узнаешь изъ моего письма, что я нсколько часовъ тому назадъ обручилась съ твоимъ бывшимъ протеже, Карломъ фонъ Стетенъ. Правда, что онъ очень некрасивъ собой и даже смшенъ, я всю жизнь буду стыдиться показываться съ нимъ въ обществ, но его собачья привязанность и безумная страсть возбудили во мн жалость. Со смертью его молодаго кузена онъ сдлался маіоратомъ въ Линген и Штромберг, а такъ какъ онъ принятъ ко двору и хорошо поставленъ въ обществ, то я ничего не имю противъ этой партіи.“

Письмо упало изъ рукъ Кети – Брукъ былъ свободенъ, тяжелыя цпи были порваны, онъ могъ явиться теперь на мельницу. Правда ли это? Такой внезапный, неожиданный переворотъ, посл долгихъ, мучительныхъ мсяцевъ, посл того, какъ употреблена была вся сила, что-бы усмирить непокорное сердце и достигнуть стойкаго, мертваго спокойствія, необходимаго для того, что-бы передать ненавистное кольцо въ руку невсты Брука, а затмъ продолжать суровый жизненный путь, хотя скучно и одиноко, но за то съ спокойною совстью.

Молодая двушка закрыла лицо руками, точно боялась какого-то угрожающаго призрака. Ну что, если глаза обманули ее? Но нтъ, вдь ясно сказано въ письм, что Флора уже обручилась! Испытавъ вс прелести одинокой жизни, она хоть и поздно ршилась надть на себя брачныя узы! Кети снова схватила измятый листокъ и нсколько разъ прочла его содержаніе; Флора подробно описывала день своего обрученія, много говорила о предстоящей свадьб и затмъ слдовало предварительное приглашеніе самой бабушки. Все это было просто и ясно, однако лицо читающей вдругъ покрылось смертельною блдностью, будто сердце ея внезапно перестало биться. Флора писала дале:

„Проздомъ въ Берлинъ, я пробыла нсколько дней въ Лейпциг и могу сообщить теб нсколько интересныхъ новостей о надворномъ совтник и профессор Брукъ. Этотъ человкъ неимоврно счастливъ, онъ съумлъ завоевать себ не только знаменитость и всеобщее обожаніе, но и сердце одной прекрасной графини. Меня даже увряли, будто онъ уже тайно обрученъ съ своей прелестною паціенткою, которую смлой операціей спасъ отъ врной смерти. Говорятъ, что родители графини дали полное согласіе на этотъ бракъ, а блаженная тетушка Діаконусъ давно уже благословила своего дорогаго племянника. Я видла ее въ театр, она сидла рядомъ съ обрученными съ мирнымъ, добродтельнымъ выраженіемъ лица и, какъ мн показалось, въ нитяныхъ перчаткахъ. Его невста очень хороша, хотя похожа на размалеванную куклу, а онъ? Скажу теб по секрету, бабушка, я искусала себ губы въ кровь отъ злости и досады, смотря на этого баловня счастія, на этотъ предметъ всеобщаго обожанія. Надо было видть съ какимъ спокойствіемъ и самоувренностью онъ стоялъ за стуломъ своей избранной графини, точно онъ и не иметъ понятія о слабости характера, безсовстный!

Передай Кети прилагаемую записку“.

На стол, между бумагами, дйствительно лежала запечатанная записка, съ адрессомъ: – „Кети Мангольдъ.“ Передъ глазами молодой двушки кружились желтыя пятна и узенькій лоскутокъ бумаги дрожалъ въ ея сжатыхъ пальцахъ.

Посланіе состояло всего изъ нсколькихъ словъ:

„Потрудись, пожалуйста, передать ввренное теб кольцо графин Витте, или, пожалуй, можешь бросить его въ рку, туда-же, гд лежитъ другое. Флора“.

Прочитавъ эти строчки, Кети успокоилась, машинально разгладила записку и положила ее къ письму. Не графиня-ли Витте та гостья, для которой приготовляютъ комнату въ докторскомъ дом? Она энергично покачала красивою головкою, задумчивые каріе глаза заблестли лихорадочнымъ огнемъ и руки судорожно сжали тяжело дышавшую грудь. Была ли она достойна еще разъ взглянуть ему въ глаза, если-бы хоть на одну минуту усомнилась въ его честности? Вдь онъ сказалъ: „къ Святой я буду здсь.“ И наврно прідетъ, и хотя бы самые краснорчивые люди увряли ее въ противномъ, она не поврила-бы этому, сердце говорило ей, что она любима, и что онъ сдержитъ свое общаніе.

Радость и счастіе наполнили ея измученную душу, она живо подбжала къ угловому окну, что-бы хоть украдкой посмотрть на милый, дорогой домикъ, и что-же? Надъ верхушками деревьевъ разввался яркій, пестрый флагъ. Неужели гости уже пріхали? Не поспшить ли туда, что-бы обнять и прижать къ сердцу тетушку Діаконусъ? Нтъ, въ такомъ взволнованномъ состояніи никому нельзя было показаться на глаза; нужно было прежде согнать съ лица предательскій румянецъ и успокоить сильно бьющееся сердце, а иначе пришлось-бы, пожалуй, потерять расположеніе доброй старушки.

Кети снова подошла къ письменному столу; передъ нею лежала раскрытая счетная книга и шесть дловыхъ писемъ, на которыя нужно было отвтить какъ можно скоре, а внизу, на двор послышался лай собакъ и скрипъ колесъ мельничной повозки, до верху нагруженной тяжелыми мшками; во всемъ этомъ было довольно прозы и суровой дйствительности.

Кети невольно оглянулась, – все спокойно стояло на своихъ прежнихъ мстахъ; на старыхъ стнахъ по прежнему висли лубочныя картинки, на диван все также высоко громоздились пуховыя подушки, а въ простнк между окнами, съ одинаковою чопорностью висли старинные часы, еле-еле шевеля тоненькимъ маятникомъ за потускнвшимъ стекломъ.

Нсколько успокоившись, она взяла листъ бумаги и написала: „Господину Шиллингу и К°, въ Гамбургъ“.

Но, Боже мой! какія это были каракули, вдь никто не въ состояніи этого прочесть! Отчаяніе овладло молодою двушкою, она быстро провела рукою по пылающему лбу, такъ что каштановые локоны разлетлись по сторонамъ, обнаруживая узенькій, красный рубецъ надъ правою бровью.

Такимъ образомъ просидла она нсколько минутъ неподвижно, закрывъ глаза руками, какъ вдругъ легкій втерокъ обдалъ ея разгоряченное лицо; Кети подняла голову и не врила своимъ глазамъ – тамъ, на верхней ступеньк лстницы стоялъ онъ, улыбаясь и сіяя непритворною радостью свиданія.

„Брукъ!“ – Я такъ и думала, – воскликнула она съ восторгомъ и бросивъ перо, побжала къ нему навстрчу… Минуту спустя она лежала уже на его груди.

Въ сняхъ въ эту минуту показалась Сусанна и остановилась въ недоумніи, что-же это значитъ? Дверь была настежъ отворена, тогда какъ въ комнатахъ было далеко не жарко и при страшной дороговизн дровъ, нужно было каждый день топить печи. А когда, подойдя къ двери, она увидла доктора Брука, крпко держащаго въ объятіяхъ ея молодую госпожу, кровь бросилась въ голову доброй старушк, и на лбу показались крупныя капли пота. Боже мой! да вдь они не были женихомъ и невстою!