В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Марлитт Евгения

Осторожно подкралась она ближе, что-бы притворить дверь; но Кети замтила ее и внезапно покраснвъ, всми силами старалась высвободиться изъ рукъ Брука.

Докторъ засмялся непритворнымъ, веселымъ смхомъ и еще крпче прижалъ молодую двушку къ своему сердцу.

– Ты хотя и добровольно пришла ко мн, дорогая Кети, но я все еще не совсмъ довряю теб, – сказалъ онъ.

– Я не такъ глупъ, чтобъ дать теб время, снова превратиться въ сестру. Входите безъ церемоніи, дорогая Сусанна! –

крикнулъ онъ, замтивъ присутствіе старой ключницы. – Я не могу возвратить ей свободы, прежде чмъ вы не подтвердите, что видите передъ собою мою невсту.

Сусанна отерла навернувшуюся слезу и поздравила свою барышню, потомъ она поспшила въ кухню, что-бы подлиться новостью со вдовою мельника Франца и вмст съ нею постовать надъ тмъ, что настаетъ конецъ хорошей жизни на мельниц.

Брукъ подошелъ къ письменному столу и торжественно захлопнулъ счетную книгу.

– Завтра Святая, – сказалъ онъ, – а потому карьера прекрасной мельничихи кончена. Съ какимъ нетерпніемъ я ждалъ окончанія срока, который самъ долженъ былъ назначить себ, что-бы не навсегда лишиться моего дорогаго сокровища. Ты не испытала терзаній, когда человкъ живетъ въ неизвстности и ежеминутно дрожитъ за счастіе всей своей жизни. Моимъ единственнымъ утшеніемъ были твои письма къ ттушк. Какъ сдержанны, какъ холодны были твои короткія посланія, а между тмъ я все таки читалъ въ нихъ твою тайную любовь ко мн! – Онъ схватилъ ея руку и притянулъ ее къ себ.

– А теперь, дорогая моя Кети, объясни мн почему ты тогда хотла быть для меня только сестрою, зачмъ такъ упорно отталкивала отъ себя любовь и счастіе, и обрекла себя на одинокую, трудовую жизнь?

Онъ вдругъ замолкъ и яркая краска покрыла его лицо; глаза его остановились на записк, крупный почеркъ которой былъ ему хорошо знакомъ.

Быстрымъ движеніемъ Кети закрыла бумагу рукою. Къ чему вспоминать объ этой отвратительной интриг? Теперь ничто боле не служило помхою ея счастію.

Однако докторъ настаялъ на своемъ и вытащилъ изъ подъ ея руки измятое письмо и записку.

– Между нами не должно быть секретовъ, – сказалъ онъ серьёзно.

Прочитавъ оба письма, Брукъ потребовалъ откровенной исповди и теперь только понялъ все, что выстрадала молодая двушка, добровольно жертвовавшая своею будущностью для его свободы, для его счастія.

– А гд-же прекрасная графиня Витте? Я думала, что она прідетъ съ тетушкою и помстится въ вашемъ дом, въ комнат для прізжихъ, – спросила Кети, улыбаясь сквозь слёзы.

Брукъ засмялся.

– Я самъ расположился въ той комнат, – возразилъ онъ. – Были причины, которыя заставили меня скрыть отъ тебя мой пріздъ. Что-же касается до молодой графини, то

она дйствительно прожила въ нашемъ дом все время своей тяжкой болзни и только мн обязана своимъ выздоровленіемъ. Недли черезъ дв ты познакомишься съ нею, такъ-какъ до того времени я надюсь вернуться въ Лейпцигъ съ моею дорогою женою, довольно ждать, мн и безъ того эти семь мсяцевъ разлуки показались цлымъ столтіемъ. Ты согласишься внчаться въ той маленькой церкви? – сказалъ онъ указывая на близь стоящую церковную колокольню. – Я всегда такъ любилъ это уединенное село.

– Я всюду послдую за тобой, – отвчала Кети тихимъ, взволнованнымъ голосомъ, – но позволь мн прежде покончить съ длами.

– Нтъ, дорогая моя, расходная книга закрыта, а Шиллингу и К° можетъ писать твой повренный Ленцъ.

– Хорошо, твои слова для меня законъ, – сказала Кети смясь. – Я отдамъ мельницу въ аренду трудолюбивому Ленцу, онъ съуметъ извлечь изъ нея хорошій доходъ.

Затмъ контора была заперта и Кети подъ руку съ Брукомъ вступила на ту тропинку, по которой ежедневно проходила, не смотря ни на какую непогоду. Сегодня вечеръ былъ восхитительный, и въ воздух чувствовался легкій ароматъ распускающейся зелени. Пушистыя втви склонившейся ивы ласково задвали за разгорвшіяся щеки молодой двушки, а мягкій вечерній втерокъ раздувалъ ея меленькія локоны; все было тихо кругомъ, только синеватая вода рки, медленно и тихо журча, неслась мимо молодыхъ, дрожащихъ прибрежныхъ кустарниковъ.

Впереди разстилался спокойный и величественный паркъ, на зеркальной поверхности пруда граціозно плавали блоснжные лебеди, а надъ высокими деревьями парка развивался желто-голубой флагъ виллы – „господа“ были дома.

Что происходило въ эту минуту въ двухъ человческихъ сердцахъ, только что поклявшихся другъ другу въ вчной врности и любви!

– А знаешь, Кети, говорятъ, что Морица видли въ Америк? – шопотомъ сказалъ докторъ.

Молодая двушка утвердительно кивнула головою. Теперь она разсказала ему, какъ работникъ съ рыжею бородою, за пять минутъ до ужаснаго взрыва, гналъ передъ собою двухъ козуль, чтобы избавить своихъ любимцевъ отъ мучительной, врной смерти.

Наконецъ изъ за высокихъ деревьевъ показался и милый, старый домикъ; въ саду никого не было, только блыя статуи таинственно выглядывали изъ за темной зелени кустовъ.

А съ низкихъ ступеней лстницы неслышно спускалась добрая старушка Діаконусъ, что-бы прижать къ сердцу дорогую двушку, которая составитъ счастіе ея любимца…

Въ эту минуту торжественно пронесся въ воздух первый ударъ церковнаго колокола – насталъ великій праздникъ Пасхи!