В доме Шиллинга
Шрифт:
Старый баронъ упалъ въ кресло, какъ бы пораженный ударомъ.
Въ ту же минуту баронесса испустила крикъ ужаса. Она вскочила съ мста, бросилась къ мужу и спряталась въ его объятіяхъ.
— Тамъ, тамъ, — бормотала она, указывая на стну, прислонившись къ которой сидла.
— Тамъ что-то шевелится, кто-то громко вздыхаетъ, будто человкъ полной грудью — на меня подуло холодомъ!
При этомъ крик Люсиль однимъ прыжкомъ очутилась подл Фоликса. Ея прелестное личико поблднло, какъ снгъ, и, зажимая уши руками, чтобы тоже не услыхать ужаснаго шума, она уставилась испуганными глазами въ страшную
— Ты знаешь, Клементина, что твой слухъ нервно раздраженъ, — успокаивалъ ее мужъ, — голосъ его дрожалъ отъ внутренняго волненія вслдствіе только что услышеннаго потрясающаго сообщенія слуги.
— Съ этой стороны часто слышится шорохъ — сюда, вроятно, пробираются мыши изъ монастырскаго дома…
— О нетъ, я это лучше знаю! это бдная душа! — вскричала она растерянно, ея худая фигура корчилась, какъ въ судорогахъ.. — Самоубійца за свои грхи осужденъ на вчное скитанье въ дом Шиллинга. Арнольдъ, мы не можемъ здсь больше оставаться.
Горькая улыбка и выраженiе безнадежности и подавляемаго гнва появилось на лиц молодого человка.
— Это вздорныя монастырскія бредни, о которыхъ ты никогда не должна упоминать при мн, Клементина, — сказалъ онъ рзко и строго, освобождаясь отъ обнимавшихъ его рукъ и усаживая дрожащую женщину въ ближайшее кресло.
— Ты говорилъ, что маленькая Анхенъ тутъ? — обратился онъ къ Христіану, который, окаменвъ отъ ужаса, забылъ поставить подносъ съ шампанскимъ на столъ и все держалъ его въ рукахъ.
— Да, сударь, — отвчалъ онъ, приходя въ себя. — Адамъ отвелъ ее сегодня посл обда къ своей тещ и потомъ ушелъ. Но такъ какъ онъ долго не возвращался, то Анхенъ стала безпокоиться и убжала потихоньку. Она дождалась въ саду Фрица и просила его помочь ей найти отца, что онъ и исполнилъ, такъ какъ самъ очень безпокоился. Несмотря на проливной дождь, они обжали вс улицы и, когда вышли на дорогу въ Мейрингеръ, то увидали, что несутъ Адама. Онъ бросился въ рку недалеко отъ мельницы.
— Безумный глупый поступокъ! Никогда я не думалъ, что Адамъ сдлаетъ что-нибудь подобное! — беззвучно пробормоталъ старый баронъ. Его здоровое румяное лицо осунулось и поблднло.
— Онъ не сознавалъ, что длалъ, сударь, — робко и съ состраданіемъ, какъ бы извиняясь, сказалъ Христіанъ. — Старшій мельникъ, который былъ знакомъ съ Адамомъ, уговаривалъ его; онъ сразу догадался, что тотъ не въ своемъ ум, - онъ говорилъ безсмыслицу, былъ страшно красенъ и побжалъ дальше, какъ будто кто гнался за нимъ по пятамъ. Мельникъ съ работникомъ послдовали за нимъ къ рк, но не успли они оглянуться, какъ Адамъ бросился въ воду… Мельникъ говоритъ, что онъ не захлебнулся, потому что они сейчасъ же его вытащили, но съ нимъ сдлался ударъ, потому что онъ сильно разгоряченный попалъ въ холодную воду.
— Пусть Анхенъ войдетъ сюда, — приказалъ старый баронъ, выпрямляясь въ кресл.
— Погода привела двочку въ ужасное состояніе, сударь, — нершительно сказалъ слуга, — платье прилипло къ тлу, и она босикомъ. Мадемуазель Биркнеръ громко плачетъ и говоритъ…
— Что говоритъ мадемуазель Биркнеръ, до меня не касается — двочка должна придти сюда! — повторилъ старый
Слуга поспшно вышелъ, и вслдъ за тмъ отворилась дверь и вошла мадемуазель Биркнеръ, давнишняя экономка въ дом Шиллинга, подталкивая передъ собой Анхенъ… Ребенка нельзя было узнать. Красное платьеце и растрепанные волосы промокли и прилипли къ ея худому тлу, съ нея капала вода, и босыя ноги были въ грязи. По знаку стараго барона мадемуазель Биркнеръ, у которой по лицу текли крупныя слезы, подвела двочку ближе.
— Ступай прочь, ступай прочь, — вскричала баронесса нервно и слезливо, какъ напуганный ребенокъ, и подобрала шлейфъ своего платья, чтобы двочка не коснулась его грязными ногами.
Двочка сдлала большой кругъ, чтобы обойти баронессу и остановилась близъ стараго барона. Опустивъ на грудь распухшее отъ слезъ личико, она щипала свои дрожащіе пальчики, точно съ судорожной поспшностью обрывала лепестки цвтка.
— Ты не хочешь къ бабушк, Анхенъ? — спросилъ старый господинъ, тщетно стараясь придать своему голосу твердость. Видно было, какъ сильно подйствовалъ на него видъ осиротвшей двочки.
Малютка не отвчала; она только подняла отяжелвшія вки и тотчасъ же ихъ опять опустила.
— Нтъ, она ршительно не хочетъ, сударь, — отвчала за нее мадемуазель Биркнеръ. — Старуха пришла сюда въ домъ и хотла ее увести насильно, отъ этого на улиц произошло волненіе — Фрицъ ни за что не хотлъ отпустить бдняжку… Теперь онъ очень безпокоится о томъ, что скажутъ господа, когда узнаютъ, что онъ позволилъ себ привести двочку въ домъ.
— Хорошо сдлалъ, и можетъ быть покоенъ, — сказалъ молодой баронъ Шиллингъ. Онъ наклонился къ маленькой двочк и, тихо приподнявъ ея головку, спросилъ: «разв бабушка такъ зла»?
Эти мягкіе нжные звуки прекраснаго мужского голоса размягчили оцпенвшее отъ горя сердце двочки.
— Она виновата! — воскликнуло дитя. — Она бранила отца за то, что господинъ баронъ прогналъ его, и, когда его принесли мертваго, она опять бранилась и хотла запереть дверь передъ нимъ.
— Оставайся у насъ! — прервалъ молодой баронъ страшныя рыданія, которыми разразилась двочка при послднихъ словахъ.
— Арнольдъ, что ты хочешь длать? — вскричала баронесса.
— To же, что и я, любезная невстка, — твердо и со свойственной ему гордостью сказалъ старый баронъ.
— Двочка останется у насъ, будетъ воспитана въ дом Шиллинга, и нечего больше говорить объ этомъ!.. Биркнеръ, угодно вамъ заботиться о двочк?
— Очень охотно, господинъ баронъ, съ большой радостью.
— Ну, такъ снимите съ нея мокрое платье и уложите ея въ постель.
Экономка увела двочку, а баронесса молча поднялась съ мста. Длинная срая фигура медленно прошла черезъ всю комнату и удалилась въ свои комнаты, едва наклонивъ голову и прошептавъ: «спокойной ночи»!
На другой день въ третьемъ часу пополудни со двора Шиллинга выхала карета стараго барона. Большія ворота монастырскаго помстья были открыты; работница суетилась тамъ съ метлой, a служанка съ корзинкой на рук, только что хотла выйти на улицу, когда карета прохала мимо… Феликсъ далеко высунулся изъ окна и грустнымъ взглядомъ окинулъ весь дворъ.