В эпицентре бури

Кордингли Патрик

Этот визит здорово поднял боевой дух. Он встретился со столькими солдатами, с которыми мы смогли его познакомить, его сотни раз фотографировали, и он выступал перед прессой с легкостью эксперта.

Приближалось Рождество, и мы почувствовали огромную благодарность британской общественности. В течение нескольких недель мы были завалены открытками и подарками. Мы даже получили один от братьев Крэй. Повсюду люди раскрывали свои открытки и пытались создать маленький уголок, похожий на дом, даже если он находился всего лишь позади орудия М109.

Однако иногда мне казалось, что мы боремся с Министерством иностранных дел. Примерно за неделю до Рождества был получен политический документ с грифом "секретно".

Он начинался с проницательного замечания: "1. Рождество — это радостное событие, в котором захотят принять участие люди всех рангов”. Весь вопрос о религиозных торжествах в Саудовской Аравии был связан с определенными трудностями. Официальная позиция заключалась в том, что у нас были не капелланы, а офицеры по вопросам морали, и официально они должны были снять свои кресты со своих боевых курток. Однако немногие это делали. Также было принято, чтобы мы не проводили богослужения в присутствии прессы, но я точно помню, что видел нескольких журналистов в собраниях. Так что мы кое-как справились.

Серьезным аспектом всего этого было то, что мы не хотели обидеть саудовцев, поскольку в их стране находятся два самых священных места в исламе. Но в то же время мы подвергались большой опасности расстроить наших солдат, которые, возможно, и не были самыми набожными людьми, но, как сказал один капеллан американской армии во время Второй мировой войны, "в окопах нет атеистов".

Эр-Рияд, действуя, надо сказать, по совету Министерства иностранных дел, запретил публичную демонстрацию рождественских открыток. Мы могли их получить, но их нужно было спрятать так, чтобы граждане Саудовской Аравии не могли их увидеть. О чем, похоже, никто не сказал Министерству иностранных дел, так это о том, что в магазинах Аль-Джубейля можно было купить любое количество рождественских открыток.

Что также вызывало некоторое раздражение, так это то, что на других союзников не было наложено никаких аналогичных ограничений. Например, рождественские елки, которых у американцев были буквально сотни, согласно инструкции Эр-Рияда, должны были быть расставлены так, чтобы их было невозможно узнать. Они должны быть установлены "в укромных местах, куда нет доступа местным жителям". При их украшении нам сказали, что "желательно использовать минимум елочных украшений и устанавливать их в том же порядке, что и [деревья]". В пустыне это не было проблемой, но для тех, кто находился в лагере № 4, это было немного сложнее. Офис бригады, как я полагал, находился на территории, контролируемой Великобританией, поэтому мы наклеили все рождественские открытки, какие только могли. К сожалению, кухонные помещения нельзя было украсить. На самом деле, инструкция специально исключала их, и обойти это было бы сложно.

Мы провели все традиционные предрождественские мероприятия. Были и показательные выступления, особенно запомнилось смешное шоу, подготовленное 33-м полевым госпиталем, на котором я побывал дважды, несмотря на то, что трижды промок до нитки, был поцелован неприятного вида мужчиной и побрит квартетом парикмахеров. На второй вечер я пригласил Майка Майетта, не в последнюю очередь для того, чтобы отвлечь внимание. Был проведен конкурс рождественских тортов, в котором тот, который я выбрал победителем, занял лишь второе место, и были рождественские службы. Одной из самых трогательных была специальная хвалебная песня, транслировавшаяся одновременно из Бахрейна, Фаллингбостеля и Олдершота. Около двухсот восьмидесяти наших солдат отправились в Бахрейн. Би-би-си установила огромный телевизионный экран, чтобы они могли видеть своих жен и семьи в маленькой гарнизонной церкви в Фаллингбостеле, Германия. Для некоторых это было слишком трогательно.

В канун Рождества и после наступления темноты мы провели в штаб-квартире собственную рождественскую

службу. Мы пели знакомые мелодии и рождественские гимны под прекрасным ясным небом. Звезды мерцали, и мы купались в прозрачном лунном свете. Мы были не так уж далеко от Вифлеема, и уж точно ближе, чем я когда-либо надеялся побывать. Невольно вспоминаешь обо всем, что было и что еще предстояло. Было ясно, что мы отправимся на войну, и до Нового года оставалось не так уж много времени. Правдой было и то, что в окопах нет атеистов.

После службы мы собрались в палатке-камбузе, где у нас были установлены телевизор и видеомагнитофон. Мы сели и посмотрели видеозапись рождественского представления начальной школы Зольтау.

— О, смотрите, это Джейми.

— А вот и Сара.

— Это наша Анна.

Хор гордых отцов, раздавшийся со всех концов палатки, вызвал бурю эмоций. К счастью, качество фильма было ужасающим. Если бы все было хоть немного лучше, я не думаю, что многие из нас смогли бы это пережить.

В полночь я совершил небольшую экскурсию по штабу, чтобы поздравить дежурных с Рождеством. Кормовая часть каждой машины была увешана открытками и мишурой. Я подписал сообщение для отправки в штаб дивизии: "7-я бронетанковая бригада хотела бы воспользоваться этой возможностью, чтобы пожелать всем военнослужащим 1-й бронетанковой дивизии счастливого и безопасного Рождества. Приятно, что вы рядом".

Рождество началось рано. Офицеры, прапорщики и сержанты собрались в столовой на завтрак, а затем разбудили солдат традиционным "салютом" — обычно это был чай с ромом. В этом году, поскольку мы были в Саудовской Аравии, где не было алкоголя, это был салют, к сожалению, без рома. После отбоя офицеры бригады в течение следующих двадцати четырех часов несли караульную службу, настраивали рации и выжигали уборные, чтобы дать солдатам заслуженный отдых.

У меня был час свободного времени, прежде чем я должен был отбросить свои личные мысли и предстать перед обществом. За два дня до этого умер мой отчим, и я глубоко сочувствовал своей матери, оставшейся в одиночестве после долгих лет счастливого брака. Открывая подарки из дома, я подумал о семье в Зольтау, да и вообще обо всех семьях в Германии, оставшихся без мужей. Несколькими днями ранее я получил письмо от Мелиссы, в котором она рассказывала мне, как они справляются:

"Кажется, важно иметь цели, и Рождество стало одной из них. В преддверии праздника было организовано несколько потрясающих вечеринок. На удивление большое количество жен остаются здесь, во многом благодаря любезности Министерства обороны. Они предоставили каждой жене по два бесплатных авиабилета в Англию и обратно, чтобы они могли воспользоваться ими по своему усмотрению; многие воспользовались ими, чтобы привезти своих родителей в Германию.

Отрадно видеть так много мам и пап в лагере, где обычно так тихо. Девочки и их родители замечательные, и я знаю, что они сделают Рождество настолько счастливым, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах.

Однако втайне я беспокоюсь по поводу января, который и в лучшие времена может обернуться разочарованием, не говоря уже о неминуемом начале войны."

Все это заставило меня пожалеть, что я не в другом месте. Однако пресса снимала прибытие Деда Мороза в мою штаб-квартиру. Конечно, я должен был встретить его в праздничном настроении, подобающем для камер.

Были моменты, особенно после истории с потерями, когда я действительно мог обойтись без прессы, и это был один из них. Рождество — самое личное событие, тем более, если ты находишься вдали от своей семьи. Я не хотел делиться этим моментом с прессой, но у меня не было выбора. Вытирая с губ остатки марципанового мишки в сахарной глазури, я вышел из своей палатки как раз в тот момент, когда они появились.