В этом нет сомнения
Шрифт:
Я пошел в ванную, натянул маску и закончил грим, потом вернулся в спальню.
Мне потребовалось минут двадцать, чтобы остановиться на костюме кремового цвета в тоненькую синюю полосочку, который сидел на мне превосходно. Переодеваясь, я вспоминал слова Дюранта о том, что мне предстоит встретиться с женой Джона Меррилла Фергюсона.
– Что собой представляет супруга, Маззо? – спросил я, завязывая темно-синий жарденовский галстук.
Он тихонечко свистнул.
– Вы узнаете это так же, как узнал и я. Будьте осторожны. Предупреждаю вас, тут можно обжечься… – Он почесал свою бритую голову, глядя
На какое-то время эта информация обескуражила, но, взглянув в зеркало и увидев там Джона Меррилла Фергюсона, который смотрел на меня, я приободрился.
– О'кей, Маззо! Я отнесусь к ней с осторожностью.
В салоне раздался зуммер. Маззо вышел, поднял трубку и сказал:
– Да, мистер Дюрант, он готов.
Я тоже прошел в салон.
– Сюда идет миссис Фергюсон, – сказал Маззо, – так что будьте осторожны, не испортите хорошую игру.
Почувствовав себя внезапно точно так, как я чувствовал, когда впервые переступил порог киностудии, я прошел к письменному столу и сел на него. Чтобы что-то делать, я взял в руки переплетенный в кожу календарь-еженедельник с внесенными в него для памяти всякими замечаниями и стал просматривать эти записи. Каждые полчаса любого дня были расписаны: какие-то неизвестные мне имена, совещания, свидания… Джон Меррилл Фергюсон действительно был крайне занятым человеком. В июне записей стало заметно меньше. Это было три месяца назад. За весь июль было записано всего три имени, в августе – одно… Сентябрь был вообще чистым.
Я не слышал, как открылась дверь, настолько меня поразили пустые сентябрьские листочки. Маззо тихонечко кашлянул, и тогда я поднял голову.
Она стояла в проеме двери и рассматривала меня.
Уверен, что до конца своих дней буду помнить первую встречу с Лореттой Меррилл Фергюсон. Есть женщины и Женщины… По роду своей профессии я видел самых лучших и самых худших, несговорчивых и не таких уж несговорчивых, больших звезд и звездочек, хитрых, отчаявшихся, дегенераток, сексуально озабоченных, нимфоманок и… Но для чего продолжать? Я всех их перевидал, но я никогда не встречал такой женщины, как миссис Джон Меррилл Фергюсон…
Она принадлежала к тем женщинам, при виде которых любой мужчина затаивал дыхание. Я не берусь подробно описать ее, могу только сказать, что она была высокой, стройной, длинноногой. Всем этим обладают и кинозвезды. Но меня-то потрясло ее лицо… Окаймленное черными как смоль волосами, оно сразу заставило меня подумать о Клеопатре. Оно было цвета слоновой кости, и все его черты были безукоризненны: точеный носик, широкий рот и большие глаза цвета фиалки.
Она была не только самой красивой, но и самой чувственной женщиной, которую я когда-либо встречал.
При виде ее у меня пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось.
Я не мог оторвать от нее глаз.
В
– Встаньте! – рявкнул он.
Я поднялся, продолжая смотреть на эту сказочную женщину.
– Пройдитесь по комнате!
Я прошел, хромая, до стены, повернулся и подождал, чувствуя, что она рассматривает меня, как пса на собачьей выставке.
Дюрант обратился к ней:
– Мадам, я думаю, что он приемлем…
– Велите ему что-нибудь произнести.
У нее был грудной, чувственный голос. Говорила она так, будто меня не существовало.
– Что-нибудь произнесите!
Внезапно я увидел свое отражение в зеркале. Увидел Джона Меррилла Фергюсона, одного из самых могущественных людей в мире. Никто не смеет диктовать ему, что делать!
Я указал на дверь:
– Выйдите к черту отсюда, Джо! И вы, Маззо! Я хочу поговорить со своей женой!
Глава 4
Я стоял возле письменного стола и смотрел на Лоретту Фергюсон.
Мы были одни.
После моего взрыва Дюрант с покрасневшей от возмущения физиономией начал неистовствовать, но Лоретта Фергюсон утихомирила его движением одного пальца.
– Уходите! – сказала она голосом, напоминавшим удар хлыста.
Дюрант и Маззо вышли из комнаты, затворив ее за собой так осторожно, как если бы она была из яичной скорлупы.
Таким образом мы и остались одни.
Она довольно долго изучала меня, потом подошла к одному из диванов и села.
– Снимите маску, я хочу посмотреть, как вы выглядите на самом деле.
Я прошел в ванную, осторожно убрал усы и брови, потом стянул маску, ополоснув водой вспотевшее лицо, и вернулся в салон.
Я стоял у стола и глядел на нее, она же рассматривала меня глазами мясника, оценивающего новую тушу, но я привык к агентам, директорам картин, операторам, которые точно так же меня рассматривали, поэтому не настолько смутился под ее взглядом. Я ждал, не спуская с нее глаз, и это привело ее в замешательство, потому что после неудачной попытки заставить меня отвести глаза она сама отвела их. Это была моя маленькая победа!
– Садитесь!
Снова удар хлыста в ее голосе.
Не спеша я прошел к большому окну и посмотрел вниз на огромную, безукоризненно ровно подстриженную лужайку; моя спина была слегка повернута к миссис Фергюсон.
– Я сказала, чтобы вы сели!
– Какое прекрасное у вас имение, миссис Фергюсон, но все же оно менее прекрасно, чем вы сами, – сказал я.
Затем достал пачку «Честерфильда» из кармана, вытряс сигарету и закурил ее. Я не повернулся, продолжая рассматривать сад, большой плавательный бассейн и трех садовников-китайцев, приводивших в порядок цветочные клумбы.
– Когда я велю вам что-то сделать, извольте выполнять! Садитесь!
Я повернулся и улыбнулся ей. Маззо предупредил меня в отношении этой женщины. Я твердо решил, что она не будет мной помыкать.
– Мне платят тысячу долларов в день за то, что я играю роль вашего мужа, миссис Фергюсон. За эти деньги я согласился сотрудничать, но это не значит, что все кругом будут мне отдавать приказы, даже самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел, у которой, к сожалению, настолько дурные манеры, что она не говорит «пожалуйста»…