В глубине Великого Кристалла-2
Шрифт:
– Ему помогал Белый Кристалл, - грустно сказал Мастер.
– Большой Белый Кристалл, который все знал и все помнил. Он таял, пока писались Книги. А когда был закончен великий труд, Кристалл рассыпался в пыль.
Пока мы говорили, Валерка смотрел то на меня, то на Мастера тревожными глазами. Наконец он спросил:
– Но разве каждый человек знает свое будущее?
– Если хочет. И если он взрослый. Взрослые получают у Канцлера знак совершеннолетия. В нем записано все. Не всякий только может прочитать, но
Я увидел, как Валерка побледнел. Он медленно встал и, оглядываясь на Мастера, пошел к Братику. "Не надо", - хотел сказать я, но почему-то не смог. Валерка откинул на Братике одеяло, осторожно сунул пальцы в карман его сбившихся штанишек. Еще раз оглянулся и вытянул на свет медальон.
Коричневый орех закачался на белом шнурке.
– Этот?
– шепотом спросил Валерка.
Старик потянул к медальону дрожащие пальцы.
"Не надо", - снова хотел сказать я. Но неизвестность была бы слишком мучительна. Вдруг тайные знаки говорят о чем-то страшном?
Да нет, чепуха! Братик - маленький. Он будет жить долго-долго. Сейчас Мастер прочитает и скажет, что все хорошо...
Мастер надавил орех ногтем, и тот раскрылся, как старинные часы. Я мельком увидел внутри что-то черное и в этом черном блестящие красные точки - словно вмазанные в смолу рубинчики от часов. Странно: ведь Кристалл-то белый. Мастер, морща лоб, долго смотрел на них, а мы не дышали. Потом он, пряча глаза, положил на раскрытый медальон пальцы - как слепой, читающий на ощупь. Еще посидел и негромко сказал...
Что он сказал?!
Он прошептал, глядя в сторону:
– Бедный ты мой...
– Что?!
– крикнул я.
Мастер мелко затряс головой, а орех упал на пол, захлопнулся и укатился под стол.
– Там сказано, что убит сегодня, - бесцветным голосом сообщил старик.
– Какая чушь!
– со смехом сказал я. И оборвал смех под Валеркиным взглядом.
Валерка попятился к постели, словно хотел загородить Братика от беды.
– Он же не убит, - сказал Валерка.
– Он просто спит. Видите?! Он спит!..
– "Сегодня" еще не кончилось, - горько возразил Мастер. Он, сутулясь, подошел к Братику, приподнял на его плече влажный лист. Даже издалека, от стола, я увидел, что вокруг ранки растеклась большая розовая опухоль.
Мастер осторожно положил лист.
– Черное воспаление, - пробормотал он.
– Через час начнется горячка.
Он сел, нагнув голову, обхватил затылок.
Я чувствовал отвратительную слабость и не мог даже встать с табурета. Я только спросил:
– Неужели ничего нельзя сделать?
Мастер молча покачал головой.
Валерка как-то страшно сник и потемнел лицом. Он поверил. А я? Я тоже поверил. Здесь были свои законы.
Здесь...
– Переход!
– вспомнил я.
– Валерка, переход!
– Переход бывает в полночь, - тихо сказал Валерка.
– А до полуночи он...
А до полуночи Братик умрет! Сегодня! Скоро...
Мне показалось, что он уже умер. Я рванулся к постели. Нет, он дышал, и довольно спокойно, только опять побледнел, и на губах появилась белая корочка.
– Сделайте же что-нибудь...
– шепотом сказал Валерка.
– Сделайте же что-нибудь!
– заорал я на Мастера.
– Нельзя же так! Из-за какого-то ореха!!!
У Мастера опять затряслась голова.
– Не из-за ореха... Из-за предначертания...
– Из-за предр... прен... Тьфу! Какого дьявола? Слушайте. Не может этого быть!
Мастер не мигая смотрел слезящимися глазами.
– Может... Есть...
– Что - есть?! Про себя вы тоже знаете, когда помрете?
Он продолжал трясти головой.
– Через четыре года и три дня... Скорее всего, в День большого наводнения. Океан прорвет дамбы.
– А вы знаете, что прорвет, и ждете, как, кролики! Надо чинить дамбы, а не резню устраивать!
– Резня... Такое время. Даже Канцлер бессилен...
– Гад ваш Канцлер, - сказал я.
– А вы...
Я начал его ненавидеть. За дурацкую упрямую покорность, за беспомощность, за то, что не может помочь Братику... За то, что стены в его комнате из такого же камня, как Стена!
– Вы врете!
– сказал я.
– Вы не понимаете! А если до наводнения вы свалитесь с лестницы? Или подавитесь косточкой от сливы? Или этот дурацкий скелет грохнется вниз и пробьет вам голову? Тогда к чертям полетят все предсказания! Тогда все посыплется, как домик из спичек!
Он покорно кивнул:
– Посыпалось бы... Но не посыплется. Потому что никто не может разбить предначертание. То, что должно случиться, уже случилось в будущем, и никто не в силах это изменить.
Братик сзади чуть слышно забормотал. Я оглянулся. Валерка лежал головой на ногах у Братика, а в руке держал его ладошку.
Я не мог смотреть на это, опустил глаза. На полу, у постели, валялась моя рапира.
Я медленно повернулся к Мастеру.
– Никто не может изменить пред... начертание, - хрипловато повторил я. Да? А если...
Он понял. Он выпрямился. На щетинистом подбородке у него блестела капля молочного киселя. И все-таки он был не противный, а даже красивый, только совсем древний.
– Сделай это, Светлый Рыцарь, - негромко сказал он.
– Я пробовал сам, я не сумел... Убей, если можешь.
Я не мог. Но теперь я отчетливо знал, как поступить.
– Валерка!
– громко позвал я.
Он поднял мокрое лицо.
– Ничего, - сказал я.
– Ты не думай, что всё... Ты же звал меня не зря. До полуночи есть время.
– Я поднял рапиру.