В глубине Великого Кристалла. Том 2
Шрифт:
— А позвольте спросить, господин Викулов, почему вас заинтересовала эта безделица?
— В детстве мастерил такие. И заряжал их головками от спичек. Тогда еще были в ходу серные спички… Стреляло это оружие громко, но безобидно.
— Сейчас, к сожалению, этим нельзя ограничиться, — виновато сказал Ефим Георгиевич, внук Юрки Турунчика.
— Понимаю… Сообщите графу Угину и его… сообщникам, что я выбираю холодное оружие. Сабли или шпаги. Возможно, это удивит их, но таково мое решение, на которое я имею право.
Турунов, кажется, обрадовался:
— У вас есть опыт?
— Опыт детства, Ефрем Георгиевич.
Я обманул внука Юрки Турунчика. Мой фехтовальный опыт не ограничивался мушкетерскими играми на старотопольских дворах. Кое-что показывал мне и моим одноклассникам учитель физкультуры — мастер боя на эспадронах, чемпион Византийска и всего Полуострова. Это было уже в старших классах. Спортсменом-фехтовальщиком я не стал, но боевую стойку и основные приемы помнил. Этого хватит, чтобы не выглядеть перед графом Угиным полным тюфяком. Разумеется, сабельным искусством мой противник владеет в совершенстве. Профессионал! Но едва ли ему знакомо искусство другого рода — темпоральная коррекция. Я же, слава Богу, ею владел.
По этой причине особой тревоги за исход поединка я не испытывал. Досадно только, что ждать придется три дня. Таковы правила. Предполагалось, что за этот срок противники могут остыть и помириться.
Графу Угину с приятелями остывать нечего. Они и вчера действовали вполне холодно и расчетливо. Знать бы зачем. Вот и Ефрем Георгиевич Турунов дал понять: кому-то выгодно. Кому? Такой вопрос и точил меня.
Впрочем, так было лишь половину первого дня. Потом я успокоился (даже как-то слишком), растворился опять в этаком умиротворении, долгими часами бродил по Старотополю, отыскивая приметы прежних времен. И постепенно почти перестал думать о предстоящей дуэли.
Идти в городской архив мне расхотелось. Вначале была мысль: спросить, не сохранились ли школьные документы середины прошлого века. И есть ли в списках шестого класса школы номер двадцать пять ученик Петя Викулов? Или после пятого класса он там не значится? И посмотреть газеты тех лет: нет ли заметки о таинственном исчезновении во время концерта (или после концерта) солиста детского хора?
Но потом решил: не пойду. Какой бы ни был результат архивных поисков — что это решит? Только добавит вопросов…
Я бродил, вспоминал детство. Турунчика, например. Почему он сказал внуку, что мы были друзьями? А может, и сам верил в это? Наверно, никто к нему не относился лучше меня, хотя и я-то сделал всего один добрый пустяк — подарил пистолетик. Перед отъездом в пионерский лагерь встретил Турунчика на улице, почему-то пожалел его и сунул ему в ладонь тяжелую игрушку…
А Петька рассказывал, что это случилось, когда он собрался к отцу и потом оказался в Византийске. Исчез, одним словом… Но я-то не исчезал! Я потом еще не раз встречался с Турунчиком до отъезда в Византийск. А Турунчик рассказывал внуку, что друг его пропал… Значит, здесь «работает» Петькин вариант. Этот Старотополь — его!.. И мамина могила — здесь…
Незачем и в архив идти, чтобы понять — это Петькин город. Петькино пространство. А где же мой Старотополь? В каких временах и пространствах затерялся? И был ли вообще?
Тьфу ты,
Так я уговаривал себя и в подтверждение этих уговоров находил все больше знакомых мест.
Однажды я оказался в старых кварталах недалеко от реки, за Троицким монастырем. И увидел, что кварталы эти сохранились с прошлого века почти полностью. Запутанные переулки, старые особняки, площадь, от которой лучами разбегались улицы с низкими кирпичными домами, витые фонарные столбы из чугуна.
В детстве я не любил эти места, они были далеко от моей Гончарной улицы и казались чужими. Но сейчас я обрадовался им всей душой. Один раз, воровато оглянувшись, даже присел на корточки и погладил булыжники старой мостовой — сохранилась такая в кривом Кирилловском переулке…
Я вспомнил, как летним вечером зашли мы сюда с мамой, искали дом какой-то портнихи (было мне тогда лет восемь). Я шагал босиком и с удовольствием ступал по гладким выпуклым булыжникам. Они были очень теплые, а между ними росли щекочущие травинки.
Вон в том двухэтажном доме с чугунной решеткой балкона жила портниха.
Надо спросить Петьку, помнит ли он такое…
В центре Старотополя ничего знакомого почти не осталось. Сплошная современная цивилизация, как и в нынешнем Византийске. И все же мало походил Старотополь на Византийск. Не было праздничности, беспечности. Хмурость и озабоченность витали на улицах. Я разменял в автомате несколько купюр на груду мелочи и раздавал ее нищим, которые встречались в каждом квартале. А у кладбища нищие сидели длинной шеренгой, хотя, казалось бы, ждать подаяния там не от кого. Кто ходит на заброшенные могилы?
На кладбище я приехал утром третьего дня.
Памятник был отчищен, вымыт и стоял прямо. На старом месте.
Все как полагается: гладкий гранит, надпись, эмалевый медальон с фото. Мамино молодое лицо было таким живым… Я почему-то ощутил себя виноватым и отвел глаза.
Из большого карманного блокнота я выдернул листок, сделал кораблик и оставил его в увядшей траве у камня.
И пошел драться на дуэли.
Место, отведенное властями для дуэлей, выглядело весьма романтично. Когда-то здесь был старинный гостиный двор — в детстве я видел его еще не разрушенным. Теперь от длинного двухэтажного здания остались только высоченные кирпичные стены с пустыми проемами арочных окон. Внутри было похоже на узкий крепостной двор, поросший жесткой травой. Было зябко, вверху бежали серые быстрые облака. Со стен светили круглые прожекторы. В одном углу этого двора-здания был выстроен пластиковый домик. Контора.
В конторе я встретился со своим противником и его секундантами. Секунданты были, разумеется, крючконосый и отставной штабс-капитан Гвальский. Мы раскланялись с холодной учтивостью. У меня секундантов не было, но два молодых человека (внешностью и манерами похожие на лощеных официантов) заверили меня, что они, представители фирмы «Барьер», будут со всей тщательностью соблюдать мои интересы.
Признаться, все это мне казалось ненастоящим. Полусон-полутеатр… Я не запомнил ни подробностей, ни лиц. Официанты открыли передо мной длинный футляр. В нем на бордовом плюше блестели несколько клинков разной формы.