В годы большой войны
Шрифт:
Смуглое лицо капитана было иссечено шрамами — следами дуэлей студенческих лет. Они придавали капитану выражение свирепости, которое не исчезало даже в то время, когда Скорцени смеялся.. Из-за этих шрамов он походил на воинственного, размалеванного красками дикаря.
За обедом болтали о пустяках и предавались воспоминаниям.
— Мы словно козыри, — смеясь воскликнул фон Фалькерзам, поднимая бокал, — с нас начинают ходить в первые дни войны. Выпьем за козырей!
Фалькерзам был известен как один из первых офицеров, награжденных рыцарским крестом за войну с Россией. С отрядом бранденбуржцев,
Рядом с Фалькерзамом сидел Шталь — участник истории с Глейвицкой радиостанцией. Третьим собеседником был Фихте, Эрих Фихте, только что возвратившийся из Крыма. Французскую кампанию он начинал на канале Альберта, переодетым в форму бельгийского пограничника. Они обманули тогда бельгийских солдат, потом перебили их и захватили мост, через который сразу же хлынули германские танки.
Каждый из сидевших бранденбуржцев мог бы многое рассказать. Конечно, если бы разрешалось рассказывать. Но выпитое вино здорово развязывало языки.
Эриха Фихте приятели называли счастливчиком. Шталь сказал про него: он родился даже не в сорочке, а в сапогах и в мундире ефрейтора с Железным крестом на груди… Сумел же Фихте выйти сухим из иранского дела, где люди кончали самоубийством. Фихте был сотрудником капитана Скорцени, а двое других продолжали служить в Бранденбургской дивизии и тяготились затянувшимся бездельем. Посмеиваясь, Фихте рассказывал, что произошло с ним на крымском аэродроме.
Скорцени перебил его:
— А знаете, как мы одурачили Маунбетена?
— Кого? — переспросил Шталь.
— Лорда Маунбетена. Не знаешь такого?.. Лорд Маунбетен занимается группами британских командос. Забрасывает их куда не лень. Организовал школу диверсантов в Шотландии. Мы заимствуем у него опыт и воруем из школы курсантов, как лиса таскает цыплят. Вот смотрите.
Скорцени вытащил из кармана какую-то штуковину, похожую на вечную ручку, нацелил ее в бутылку, стоявшую на столике у двери. Что-то щелкнуло, и бутылка разлетелась вдребезги. Выстрела в ресторанном шуме никто не услышал. Звук разбитого стекла был гораздо громче.
Приятели восторженно принялись разглядывать бесшумный однозарядный пистолет.
— Нам прислали его англичане. Как? Очень просто! Мы захватили несколько британских агентов, добыли ключи к шифрованным передачам и поддерживаем мнимую связь с Лондоном. Когда я узнал об этой игрушке, послал англичанам шифровку от имени «Трезора», был у них такой агент с собачьей кличкой. Просил срочно выслать бесшумный пистолет и еще кое-что. Через три дня англичане сбросили с самолета все, что у них просили. Они и не подозревали, что вместо «Трезора» посылку приняли мои ребята. Ловко?! — Скорцени расхохотался.
Фалькерзам нашел, что сейчас самое удобное время завести разговор, ради которого затеял со Шталем этот обед.
— Послушай, Отто, — подмигнув Фихте, сказал он, — помог бы ты нам выбраться из дыры, в которую мы попали. Возьми нас к себе. Ты знаешь, мы работать умеем.
— Вообще-то это идея. Но
Откликнулся Шталь:
— Полк «Бранденбург» теперь не то что раньше. Новые войны не начинаются. Вот и сидим без дела. Как ты знаешь, за сидение денег не платят и не дарят…
— Ладно! — Скорцени поднялся, допил бокал. — Пойду-ка позвоню в бюро, спрошу, нет ли чего нового. Вернусь, договорим, работы на всех хватит.
Скорцени вышел, вспомнив, что на службе никому не сказал, куда он уехал. Его охватило беспокойство, нараставшее, пока шел к телефону. Набрал торопливо номер. Так и есть! Секретарша взволнованно сказала, что капитана вот уже два часа разыскивают по всему Берлину. Несколько раз звонил Кальтенбруннер, потом Канарис. Капитана Скорцени ждут в главной ставке. Самолет в Темпельгофе. Пусть капитан немедленно туда едет. Слава богу, что капитан все же нашелся!..
Капитан на минуту забежал к приятелям.
— Я должен покинуть вас. Вызывают в ставку. Говорят, два часа уже рыщут… О работе поговорим, люди нужны. До свиданья!
Фихте сказал после его ухода:
— Про меня говорите — счастливчик. Вот кто счастливчик! Из ставки самолет присылают. Зачем бы это?
Несколько месяцев назад, еще весной, капитана Скорцени вызвал оберштурмбаннфюрер фон Шелленберг. Он по-прежнему возглавлял шестой, иностранный отдел службы имперской безопасности. Моложавый, с сухим аристократическим лицом, фон Шелленберг принял Скорцени весьма любезно.
— Ну что, капитан, надо работать! Иначе вы можете закиснуть, и вам нечем будет платить прачке… Для вас есть одно дело…
Фон Шелленберг пригласил капитана Скорцени к карте. Она висела на стене, прикрытая шторкой от посторонних взоров.
— Это карта Восточной России, — сказал фон Шелленберг, поднимая матерчатую шторку. — Здесь Урал, дальше Сибирь. Знаками отмечены военные предприятия, которые большевикам удалось эвакуировать на восток. Естественно, здесь отмечено только то, что мы знаем, но это далеко не все. И тем не менее даже на основе данных, которыми мы располагаем, приходится сделать один неутешительный вывод — русским удалось сохранить свой военно-экономический потенциал. Как это случилось — непостижимо. Но факт остается фактом. Чтобы выиграть войну, нам надо вывести заводы из строя. Уничтожить их на новом месте… Я подчеркиваю: чтобы выиграть войну на Востоке… Теперь идемте сюда.
Фон Шелленберг возвратился к столу, перелистал папку с надписью «Предприятие «Ульм» и протянул ее капитану.
— Детально вы познакомитесь с материалами после нашей беседы. Прочитайте только вот это место. Здесь сказано о планах промышленного строительства Советского Союза на Урале… Вы, кажется, инженер в прошлом?
— Да, я учился в Вене, — ответил Скорцени.
— Вам тем более должна быть понятна угроза, назревающая для нас в советском тылу. Существует какая-то нераскрытая тайна — откуда у большевиков берутся такие силы? Впрочем, мы, может быть, ее и не раскроем, но нам с вами надо уничтожить плоды их усилий. Копнуть, как муравейник палкой. Для этого создается специальная часть «Ораниенбург», которая должна поднять на воздух советские заводы. Работа не легкая, но я предлагаю вам за нее взяться — стать во главе «Ораниенбурга».