В годы большой войны
Шрифт:
В коммюнике перечислялись конкретные имена нацистских разведчиков и диверсантов, готовивших переворот в Иране и захват его территории.
Нацистская разведывательная служба потерпела в Иране поражение. Гитлер пришел в бешенство, когда узнал о провале тайной германской сети в Иране, грозил снять головы виновникам допущенных просчетов.
А виновников не было… Ведомству Шелленберга так и не удалось выяснить, как советская разведка смогла узнать даже имена главных агентов, работавших в Тегеране.
И вот снова — Тегеран, связанные с ним таинственные слова «Оверлорд», «Эврика»… Безвестный кавас, личный камердинер британского посла
Разгромленную сеть немецкой разведки в какой-то мере удалось восстановить. Теперь перед диверсантами стояли другие задачи. По иранским дорогам от Персидского залива в Советское Закавказье шли потоки грузов — вооружение, боеприпасы, продовольствие, военная техника для Советского Союза. Следовало дезорганизовать или хотя бы временно приостановить снабжение. Этим и занималась немецкая секретная агентура. Но теперь перед диверсантами возникли другие задачи. Фон Шелленберг направил резиденту в Тегеран запрос: что происходит в городе, как ведут себя сотрудники иностранных посольств, прежде всего — американцы, русские, англичане.
Вскоре пришел ответ — в посольствах необычное оживление, появились новые лица, здания посольств приводят в порядок, не исключена возможность какой-то встречи представителей держав — противников рейха.
Донесение из Тегерана подтверждало сообщения, полученные через Цицерона.
— Так это же встреча «Большой тройки»!.. — воскликнул фон Шелленберг, прочитав доставленную ему шифровку. — Сначала Касабланка, теперь Тегеран… Даю голову на отсеченье, что это так! Вот мы и накроем их всех троих! Игра стоит свеч!.. Пригласите ко мне Скорцени…
После второй мировой войны была опубликована переписка Сталина, Рузвельта и Черчилля, которые входили в «Большую тройку» руководителей союзных держав. Из переписки стали известны подробности о подготовке Тегеранской конференции.
Еще весной 1943 года американский президент Рузвельт направил в Москву с особой миссией бывшего посла в Советском Союзе мистера Дэвиса. Рузвельт доверял своему посланцу больше, нежели любой тщательно зашифрованной радиограмме, которую мог перехватить противник. Человек преклонного возраста, мистер Дэвис направился в длительное и тяжелое путешествие в Европу, полыхавшую в огне войны, с единственной целью — передать письмо американского президента Сталину.
«Уважаемый господин Сталин, — писал президент, — направляю Вам это личное письмо с моим старым другом Джозефом Э. Дэвисом. Оно касается лишь одного вопроса, о котором, по-моему, нам легче переговорить через нашего общего друга. Господин Литвинов является другим единственным лицом, с которым я говорил на этот счет.
Я хочу избежать трудностей, которые связаны как с конференциями с большим количеством участников, так и с медлительностью дипломатических переговоров».
Рузвельт хотел лично встретиться со Сталиным, чтобы с глазу на глаз обсудить проблемы завершающего этапа мировой войны. Сохраняя секретность, Рузвельт предлагал встретиться в одной из отдаленных точек земного шара — на берегах Берингова пролива. Можно было выбрать и другое место, к примеру Исландию, но «было бы трудно в этом случае, говоря откровенно, не пригласить одновременно Премьер-Министра Черчилля». А президент намерен был разговаривать наедине…
Встреча в Беринговом проливе не состоялась. Сталин не мог покинуть Москву. Рузвельту он ответил:
«Не
Затем возник вопрос о встрече в Архангельске, в Астрахани, обсуждались поездки в Фербенкс на Аляске, в Багдад, в Каир… Наконец решили, что самым подходящим местом для встречи «тройки» будет столица Ирана.
«Личное и строго секретное послание от Премьер-министра Уинстона Черчилля Маршалу Сталину (получено 27 сентября 1943 г.)
Я обдумывал нашу встречу глав правительств в Тегеране. Должны быть проведены надежные подготовительные мероприятия для обеспечения безопасности в этом до некоторой степени слабо контролируемом районе…
Я предлагаю также, чтобы во всей будущей переписке по этому вопросу мы пользовались выражением «Каир-3» вместо Тегерана, который должен быть похоронен, а также, что условным обозначением для этой операции должно стать слово «Эврика», являющееся, как я полагаю, древнегреческим».
Свое послание Черчилль направил в Москву тоже специальным курьером. Требовалось сохранить абсолютную тайну предстоящей встречи.
«Личное и секретное послание от Премьера И. В. Сталина Премьер-Министру У. Черчиллю:
У меня нет возражений против тех отвлекающих приготовлений, которые Вы намерены провести в Каире. Что же касается Вашего предложения бросить британскую и русскую бригады в подходящий район «Каир-3» за несколько дней до нашей встречи в этом городе, то я нахожу это мероприятие нецелесообразным, так как оно может вызвать ненужный шум и демаскировку».
Но окончательное место встречи «Большой тройки» еще не определили. Рузвельт написал Сталину:
«С большим сожалением должен сообщить Вам, что я не смогу отправиться в Тегеран… Однако можно сделать одно последнее практическое предложение. Давайте отправимся все втроем в Басру, где для нас может быть отличная охрана…»
В конце концов «Большая тройка» договорилась о месте встречи именно в Тегеране.
«Я считаю, что встреча нас троих имеет величайшее значение не только для наших народов сегодня, но и для обеспечения будущим поколениям мира во всем мире», — писал Рузвельт.
Казалось бы, для безопасности участников конференции, для сохранения тайны Тегерана сделали все возможное. И вот — на тебе! — руководитель иностранной разведки и контрразведки Вальтер фон Шелленберг получил информацию о предстоящей встрече «Большой тройки». А началось все с Цицерона.
Главный диверсант рейха Отто Скорцени, занимавшийся «операцией «Ульм» — подготовкой диверсий на Советском Урале, отложил все дела и переключился на выполнение нового задания.
В иранских делах Скорцени не был новичком. В минувшем году он готовил диверсии на горных трассах Ирана. Но над диверсантами словно навис злой рок: взорвать тоннели не удалось, провалилось и восстание горных племен на юге страны. Это восстание, как и предполагавшийся взрыв тоннелей, должно было нарушить военные перевозки в Советский Союз. Скорцени был уверен, что восстание не состоялось только потому, что англичане заплатили мятежным шейхам гораздо больше того, что предлагали немцы. Теперь это следовало учесть.