В городе Сочи темные ночи (сборник)

Хмелик Мария Александровна

— Правильно! — поддержала Рита. — Здоровье в нашем возрасте самое главное. Здоровья тебе. Коля.

Чокнулись, выпили. Вера ела фрукты из компота.

— Я и забыла рассказать, — сказала Рита, — сестра Инны Сергеевны замуж вышла!

— Давно пора! — кивнул отец.

— Ну она, правда, сначала на Север поехала. Ну, чтоб мужа себе там найти… А он с нашего города оказался. Вот они, значит, приезжают. У него мать прямо такая интеллигентная. По дому ничего не делает…

—

Вроде нашего, — вставил отец.

— Коля! — укоризненно сказала Рита.

За окном загудел, загремел колесами тепловоз. Он был без состава и проехал быстро. Рита подождала, пока шум стихнет, и продолжала:

— Вот, целый день музыку слушает, книжки читает. Передают какую-нибудь симфоническую музыку, она спрашивает у невестки: что это? Ну, та, конечно, не знает. Вот свекровь ей и объясняет, что это такой-то композитор, это такая-то музыка. Ну а той надоело, она женщина простая, работящая… Вот… Однажды свекровь спрашивает про музыку, по радио передавали: "Что это, Милочка?" А она нарочно так отвечает: "Это ария Бизе из оперы Хозе!"

— В твои годы я не такой был, — перебил Риту отец, обращаясь к Сергею. — Что ты за мужик, не пойму… Ни выпить… Что ты за юбку-то ее держишься?

— Папа, прекрати! — сказала Вера.

— Мужик дома во какой должен быть! — Он стукнул кулаком по столу. Зазвенела посуда.

— Коля, чего ты?! — всполошилась Рита.

— Ладно, хватит, — Сергей встал. — Я пошел спать, Вера.

— Зятек, родненький, золотко ты наше! — бросился за ним Николай Семенович.

— Папа!

— Что ты встреваешь! Он же бросит тебя, дуру!

— Коля! Перестань! — просила Рита.

Не обращая на них внимания, отец пытался заставить Сергея вернуться к столу.

— Иди поцелуйся с ним. Нош ему целуй, что спит с нашей дочерью! — орал он.

— Хватит! Перестань! Перестань! Сережа, и ты… — Рита не успела договорить, потому что Сергей завернул отцу руку так, что тот весь обмяк от боли, затащил его в ванну и запер там.

— Тут сиди, козел! — Он хлопнул по двери ладонью, вернулся за стол, налил себе самогона из бутылки из-под джина.

Отец орал в ванной. Сергей выпил, посмотрел на испуганно молчавших Риту и Веру, спросил:

— Что, может, милицию вызвать?

Вера выключила магнитофон и стала собирать со стола.

— Открой, падла, кому сказал. Гондон штопаный!.. — вопил отец. — Все на меня! Суки! Хлеб мой жрете — и на меня же!.. Верка, сучка, открой!

Вера отнесла грязную посуду на кухню, сложила в мойку. На пол упал длинный кухонный нож, она подняла и бросила его на стол.

Казалось, воздух в доме начал тяжелеть, давить ей

на голову, на плечи так сильно, что даже уши заложило и глотать стало трудно.

Сергей и Рита молча сидели в комнате.

— Я вас всех разнесу! Верка! Стерва! И мать твоя, сука такая же!.. — Раздался грохот, и отец умолк.

— Раковину сорвал, — сказала Рита.

Вера подошла к двери в ванную, постучала.

— Папа, ты жив? — спросила она.

— Руку поранил, — ответил Николай Семенович и всхлипнул.

Вера открыла защелку и выпустила его. Рука у отца была обмотана вафельным полотенцем, на котором проступили следы крови.

— Дождался… справили день рождения! — Он сел на табурет в кухне.

— Пить надо было меньше, — сказала Вера.

— С друзьями выпить закон! А с семьей любимой — тем более! — Он опять ударил по столу.

— Ой, чего же ты натворил! Ой, боже мой! — воскликнула мать, входя в ванную и подбирая осколки раковины. — Ну посмотри!.. Что натворил, паразит!..

— Так-то вы отца цените! Все здоровье на вас угрохал, — выл Николай Семенович. — Любите вы меня, подлюки!

— Ты заткнешься?! — не выдержал Сергей. — Скотина!

Вера плакала, боясь вмешаться.

— А ты, гад, уйди из моего дому!

— Умолкни, а то задавлю здесь! — Сергея колотило от ненависти.

— Не подходи!.. — заорал, не помня себя, отец, схватил лежавший на столе нож и с силой воткнул в бок Сергею.

Страшно завизжала Вера.

Отец зажал уши руками, оттолкнул вышедшую из ванной с тряпкой в руке Риту…

Рухнул у себя в комнате на кровать лицом в подушку…

— Ой, боже мой! — запричитала охрипшим вдруг голосом Рита. — Ты же его зарезал! Коля!

Сергей лежал на полу. Рубашка его быстро пропитывалась кровью.

Из ворот завода тепловоз вытащил длинный состав вагонов-опрокидывателей, наполненных раскаленной, дымящейся жидкостью.

У шлаковой горы состав остановился. И опрокидыватели один за одним стали освобождаться от раскаленного шлака.

Молоко привозили рано утром. Подъезжала желто-синяя цистерна, к ней подтаскивали огромные фляги. Через шланги в эти фляги с шумом переливалось молоко. Потом выстраивалась очередь, и продавщица черпаком разливала молоко по бидонам. Над ее головой на кирпичной стене было написано масляной краской: "Молоко пастеризованное. 1 л — 24 коп".

Возле булочной два плохо выспавшихся грузчика и синих рваных сатиновых халатах перегружали из грузовика на транспортер деревянные ящики с хлебом.