В гостях у Сталина. 14 лет в советских концлагерях
Шрифт:
Вся трава в нашем дворе была съедена заключенными. Если бы это на было сделано на моих глазах, то я бы сказал, что траву съели животные.
С наступлением весны начались работы в огородах начальствующих лиц. С завистью приходилось смотреть на тех заключенных счастливчиков, которых начальники брали к себе на работы. Каждый надеялся, что, если начальник не зверь или он имеет сердобольную жену, то накормят ого, но такое ожидание не всегда оправдывалось и 3/ка возвращался в лагерь голодным и уставшими.
Однажды улыбнулось счастье мне и войск, старш. Константину Волкорезу. Начальник взял нас вскопать ему в поле огород. Усердно принялись за работу. Копаем а глаза наши бегают по траве, выбирая
Подошло время засаживать лагерное поле картофелем. Все с большой охотой соглашаются идти на посадку картофеля. Отбирается бригада заключенных, более здоровых на вид, и под усиленным конвоем отправляемся на поле, предназначенное для посадки огородных; растений. Душа радуется при виде просторных и свободных полей.
Вот и наше уже вспаханное поле. Одной группе заключенных дают мешки с нарезанным картофелем а другой большие сапы, чтобы ими делать ямки. Работа началась. Бросаем картофель в ямки и ногами загортаем землей. Агрономы и конвоиры внимательно следят за работой 3/ка, чтобы мы не ели картофель. Но куда им уследить за голодными: голод сильное их приказаний и угроз. Во время работы нагибаемся так, чтобы никто из наблюдающих не заметил, что многие куски картофеля попадают нам а рот а не в ямку. Это делалось так ловко, что никто не мог заметить и мы довольные тем, что с полными желудками возвращаемся в лагерь. Очень жаль только, что посадка картофеля бывает только раз в год.
Как свеча догорает, так догорала и жизнь и здоровье всех заключенных. Заключенные делались людскими тенями, с большим трудом передвигались и ко всем этим несчастьям страшно опухали. Последнее постоянный спутник голода. От заключенных комендантом лагеря был назначен Вл. Миролюбов, который у лагерного начальства пользовался уважением. Надеясь на последнее, он на собрании заключенных, на котором присутствовало и лагерное начальство, заявил, что заключенный голодают и что необходим но только увеличить рацион, но и сделать ого более питательным, в противном случае заключенные через короткое время сделаются нетрудоспособными, что не в интересах Сов-власти. На следующий день Вл. Миролюбов, за смелое свое выступление в защиту заключенных, был переведен в рабочую бригаду для тяжелых работ. На работе Вл. Миролюбов покалечил пальцы на руке. Комендантом лагеря от заключенных был назначен Василий Лупевко, который, к нашему большому несчастью, оказался ревностным сотрудником начальства и старался ему услужить. Многим заключенным он сильно напакостил.
Многие заключенные уже почувствовали, что жизнь их догорает, что смерть с острой косой стоит за их плечами. Так, однажды, Борис Петрович Колпаков, из Екатеринодара, ярый ненавистник красных владык, чувствуя страшную слабость, сказал мне: «Павел Евтихиевич, Вы вернетесь за границу к своей семье, не забудьте сказать там, что меня коммунисты не согнули, но чувствую, что они меня сломают, как сломали многих». В этом лагере от истощения умерли мои хорошие друзья войсковые старшины Константин Волкороз, станицы Новотитаровской и Гаврыш и многие другие.
Похороны войск. старш. К. Волнореза
Мой хороший друг войск, старш. Константин Волкорез, кубанец, не дождался, бедняга, светлого дня, дня освобождения, и убитый страшным горем и таким же истощением отдал Богу душу в противном лагерном бараке. Отнесли его тело в Сан-часть для
Мы его тело приняли а гробу с распоротым животом и прикрытым простыней. Я с тремя заключенными взяли гроб и понесли к лагерным воротам. У ворот стража нас остановила и приказала гроб поставить на землю. Приказание стражи мы выполнили. Начальник стражи взял в руку специальное копье, по пошел к гробу, приподнял простынь и, не обращая внимания на то, что в гробу лежит труп как из воска с распоротым животом, проткнул копьем несколько раз труп, прикрыл простыней и приказал идти на кладбище.
Взяли мы гроб на плечи и пошли на кладбище. До кладбища не было так далеко и труп мертвого друга не был так тяжелый, ибо от продолжительной голодовки остались только кожа и кости.
Шаг за шагом уносили его на вечный покой. Тонкая струйка сукровицы просачивалась через щель гроба и оставляла след на утрамбованной дороге. Перед нами на возвышенности показалось братское кладбище заключенных, довольно обширное и очень густо усеянное большим количеством могилок. Яма ужо была вырыта. Каждый про себя прочитал молитву, простились с умершим другом и его труп вывернули в зияющую яму. Бросили по горсти земли, взяли гроб с простыней и отправились в санитарную часть лагеря.
Проходя между могилками, невольно в наших головах возник вопрос: А сколько таких обширных братских кладбищ появилось на бесконечных просторах Сибири, где находятся кости миллионов жертв красных палачей.
С тяжелым чувством возвращаемся в ужасную лагерную обстановку без одного своего соратника. У нашего покойника К. Волкореза в далекой Югославии осталась жена и юноша сын. Они его ждут. Они еще не знают, где их муж и родной отец нашел себе вечное пристанище и отдыхает от всех мирских сует и невзгод, вдали от родных, близких знакомых, от родной своей станицы Новотитаровской и родного своего Кубанского Края.
Царство ему небесное и вечная память, «Спи, наш дорогой соратник». Да будет тебе пухом сибирская земля. Раскрыла свои объятья мачеха Сибирь и на веки вечные приютила тебя горемычного.
Уходят один по одному а на их место приходят новые и новые и продолжают выполнять свой рабский труд на человеконенавистническую Сов-власть.
Побеги из лагерей Зыряновки
Побеги из лагерей заключенных — святое геройское дело лагерника. На такой довольно рискованный побег пускается только тот, кто имеет крепкую душу, сильную волю, неугасимую любовь и стремление к волюшке и свободе и кто считает, что жизнь в рабстве ничего но стоит, а потому для такого лучше умереть или быть свободным, а но рабом. Многие все же, рискуя жизнью, убегают и скрывают свои следы, но многие за неудачный побег, будучи пойманными, платят своим здоровьем, а часто и жизнью. Нас предупреждали и отговаривали не делать побегов потому, что побеги очень рискованное предприятие. Один начальник лагерного отделения, которой но советовал нам делать побеги, попал на скамью подсудимых а после суда в лагерь как заключенный. Этот случай произошел в одном из лагерных отделений главного лагеря в гор. Прокопьевск.
Майор Лютов однажды сказал нам так: «Совершая побег, вы убежите из малого лагеря, а попадете в большой. Ведь Советский Союз это — сплошной огромный лагерь». Несмотря на такое предупреждение, смельчаки все ко находились и заметали свои следи. Те беглецы, которых иногда ловили при помощи собак ищеек, переносили страшные побои. Их избивали до полусмерти, калечили и выволакивали, как падаль, на сборное место. Выстраивали всех заключенных и без конца, с пеною у рта, выкрикивали, или вернее извергали, поток слов, сопровождаемых матерщиной, указывая на бесчувственные тела пойманных беглецов, угрожая такой расправой каждому пойманному беглецу.