В гостях у Сталина. 14 лет в советских концлагерях
Шрифт:
Большинство из них со средним образованием. Были и такие, которые окончили медицинские факультеты. Им сулили горы всяких благ, а копа привезли их сюда, то вытряхнули, как из мешков гнилую картошку. Всем обещали хорошо оплачиваемые места: кому в госпитале доктором, кому сестрой милосердия, кому инженером, а кому техником. Все обещания красных правителей, как и всегда, остались обещаниями, а девушки оказались выброшенными на произвол судьбы голодными, бесприютными.
Чтобы не умереть от голода девушки вынуждены были поступить на работу в угольные шахты. В шахтах Абашево № 1
Вот как Советская пролетарская власть беспокоится о своей интеллигентной молодёжи.
Оставляем Зыряновку
Как ни тяжело живется в лагерях, но обращая внимания на все ужасы лагерной жизни, время, как будто спешило с потерей здоровья отодвинуть нас от молодости. Год нашего пребывания в лагере Зыряновка прошел довольно быстро и наш интернациональный лагерь красные правители начали расселять.
Поляков отправили на одну сторону, Венгров — в другую а нас с Немцами в третью. Забрав свои жалкие пожитки, двинулись походным порядком в путь. Но было особой охоты идти в неизвестность, но ничего на поделаешь.
Наступление осени
Поля оголились и наежились стерней, еще не сбитой малочисленна рогатым колхозным скотом. Ветер лениво гуляет по опустевшим полям, собирает попавшуюся ому на пути паутину и несет ее куда то в даль и украшает попавшиеся ему на пути кустарники или деревья. Придорожные березки качают своими верхушками, окрашенными в новые золотистые цвета. Птицы собираются в большие стаи и приготовляются к отлету в теплые края, где они не смогут найти такое обилие пищи, какое находили в СССР на колхозных полях.
Многие колхозные поля из за нехватки уборочных машин и комбайнов не убирались и урожай погибал или под снегом или обирался следующей весной.
По небу острым угольником с криком «урлю, урлю», как будто прощаясь с кем родным, медленно взмахивая крыльями, как пловец «бабайками» (двойными веслами) плывут в голубой синеве, как в огромном тихом озере, летят на юг журавли. Дикие гуси, подобно журавлям, выстроились за своим вожаком в две расходящиеся полосы, с редкими выкриками устающих, высоко над нами плавно летят к тому же теплому краю.
Крики постепенно затихают и они исчезают в голубой синеве неба. С жадностью впиваюсь глазами в улетавших зольных птиц. Вольные птицы, вольные как ветер, куда хотят, туда и летят. А мы несчастные белые рабы плетемся за вооруженными красными палачами, подгоняемые матерщиной или ударами приклада винтовки в спину.
Одному только Богу известно куда мы плетемся, но, во всяком случае, плетемся не к добру.
Прощайте вольные птицы, отнесите от нас привет свободному миру и расскажите ему о наших мучениях в «Раю» красного московского правительства. Скажите миру, что мы, антикоммунисты, еще живы и не теряем надежды, что мир подымет свой голос в нашу защиту и потребует от Сов-власти нашего освобождения, ибо мы боролись против человеконенавистнической красной власти не только за Волю и Долю порабощенных коммунистами народов, но и за
На свое освобождение из трудовых советских лагерей у нас надежды мало. Мир занят своими личными делами а о страданиях порабощенных красными народов ему думать некогда. Вспомнит о наших страданиях только тогда, когда сам окажется в нашем положении, но будет уже поздно. Те мировые «гуманисты», которые кричат о защите прав человека, спят убаюканные советскими достижениями в науке а главным образом в вооружении. До нас миру нет дела, находящихся в лапах красного дракона.
Многие западные политические деятели были опьянены своим союзом с Советами и успехами в борьбе против Гитлера, а потому охотно выдавали непримиримых врагов коммунизма московским красным палачам и тем самым увеличивали число заключенных советских трудовых лагерей. А многие утешали себя тем, что его хата с краю и он ничего не желает знать.
Коммунисты не дойдут до его хаты. Если мировые политики будут рассуждать так и дальше, то коммунисты доберутся и до его хаты и вздернут на веревку. Вам толстокожим не избежать переживать тех ужасов, какие пережили и переживают порабощенные коммунизмом народы.
Километры уходят под нашими ногами и дорога покрытая пыльной пеленой сотнями ног заключенных, которые не в силах поднять ноги, а волокут ноги по пыли. Поднятая пыль видна на довольно далекое расстояние.
Новокузнецк в 1948 году
Вдалеке показались лачуги городка Новокузнецка. Конвоиры требуют от нас ускорить шаг и каждое приказание с большой злобой сопровождают матерщиной. Чтобы не получить удар в спину, все 3/к напрягают последние усилия, чтобы не отстать от конвоиров. Живым потоком вливаемся в улицу города.
Перед нами вырастает высокий забор лагерного отделения № 10. Широко раскрылись ворота. Вышли к нам приемщики, пересчитали и развели по баракам. Жизнь в лагерном отделении № 10 не отличалась от жизни тех лагерных отделений, где нам пришлось побывать.
Безработицей нас не баловали, а наоборот эксплуатация нас шла полным ходом, не считаясь с нашим прогрессирующим истощением и упадком физических сил. Из нас выжимали последние соки. Работая в одном машинно-ремонтном заводе, часто я посматривал на возвышенность, которая полудугой окружала город с западной стороны.
На возвышенности виднелись развалины стен крепости, в которой, по преданию, отсиживал писатель Достоевский, но не в таких ужасных условиях, в каких сидели мы, политические преступники, в советском «раю».
Советский режим в своих жестокостях и зверских расправах со своими политическими противниками перещеголял все режимы, какие только были и какие знает человечество земного шара.
Осень прошла довольно бистро, благодаря теплому времени. Настала холодная сибирская зима.
От Геса пришло требование лагерному начальству в спешном порядке прокопать траншею глубиной 21/2 метра и шириной 5–6 метров.
По этой траншеи должны были проложить электрические кабеля к другим заводам. Для этой работы назначили нашу рабочую бригаду.