В гостях у Сталина. 14 лет в советских концлагерях
Шрифт:
Состав заключенных этого лагеря состоял, главным образом, из казачьих офицеров, казаков и небольшого числа бывших советских офицеров. Урки с блатными и здесь кишели как черви, которые являются страшным бичом лагерников. Среди заключенных было несколько женщин (культ, кружка).
Одного дня я стоял вблизи землянки-барака и услыхал женский крик, который доносился из землянки. Я бросился в землянку. Землянка была пуста и только в тёмном углу землянки я увидел группу борющихся фигур. Подбегаю и вижу, как блатняки набросились на девушку лот 16-ти и пытаются ее изнасиловать. Со звериной ненавистью я заорал на них. От неожиданности эти выродки оторопели и выпустили
Это в лагерях является вполне нормальным явлением потому, что оно проходит безнаказанно. Никто из лагерного начальства на это не обращает никакого внимания. Об этом случае я рассказал одному старому лагернику. Он посоветовал мне на это не обращать внимания и не защищать несчастных заключенных девушек. В противном случае могу я и поплатиться жизнью. Он, оказывается, был свидетелем подобного случая. Было это в одном смешанном лагере. Пригнали в лагерь трех монашек. Одна из них была пожилая, а две — молоденькие и довольно красивые. Блатные сразу же набросились на них среди лагеря и на глазах многих обитателей лагеря.
Монахини сразу стали на колени и с поднятыми руками к небу усердна молились Богу. Нападающие опешили и отхлынули. Свое нападение повторили и опять отступили и только за третьим разом разорвали эту несчастную тройку и, как дикие звери, поволокли свои жертвы в блатняцкие лагерные притоны, как это делалось еще в дикие времена, и никто но смел вступиться в защиту монахинь.
Лагерное начальство дало уркам и блатным (не официально) неограниченные права. Оно только тешилось такими гнусными и жестокими расправами над заключенными. На стони, вопли и протесты заключенных на проделки урок старалось не обращать внимания и делалось глухими. Начальство только было очень довольно, что и урки помогают им терроризировать, издеваться и даже уничтожать врагов коммунистической власти. Это только одно было в их красных отупелых мозгах.
Урки, блатные и «суки» — страшный бич лагерей. Лагерник не мог сносить приличную одежду или сапоги, чтобы у него не отобрали ее эти выродки, заменив старым тряпьем. Посылка или передача, направленная лагернику, попадает сначала в руки этих паразитов. Они ее делят между собою и будет очень хорошо, если хотя небольшая часть посылки попадет хозяину. Этот пострадавший лагерник, приобретает от урок покровительство, и защиту. Но все это, — мыльный пузырь.
Они, как я уже сказал, имели неограниченные права (неофициальную) над лагерниками, включительно до убийства, но и среди них но все было в порядке. Они поделились на две группы: урки (закоренелые и прославленные воры) со своими блатными, (еще не вполне настоящими ворами и не признанными их законом. Они еще являются учениками — ворами). Суки такие же паразиты, как и урки, но только они состояли на службе у начальников лагерей в качестве осведомителей, вот почему они и получили такое название.
Они не подчинялись ни уркам, ни блатным. Для заключенных они были очень опасными потому, что находились среди заключенных как шпионы, доносчики и даже провокаторы. Они очень часто назначались в помощь охранникам (внутри), помощниками бригадиров и на всякие тепленькие местечка в лагере. Среди них, а верное между урками, и суками, ведется страшная вражда, которая часто заканчивается поножовщиной и даже убийством.
По рассказам старых лагерников, прибывших из «Бухты Ванина», где была кровавая поножовщина между урками и суками, в результате которой на поле «брани» осталось около сорока человек зарезанных, а еще больше раненных, В
Во время, моего пребывания в лагере гор. Киселевска была стычка между урками и суками, чему я был свидетелем. Во время драки несколько человек урок и суков было ранено и один оказался мертвым. Лагерное начальство на такие кровавые стычки смотрит сквозь пальцы. Мы, мол, об этом ничего не знаем, поспорили и поцарапались.
Бывали частые случаи, когда урки или блатные попадали в изолятор. Против этого они протестовали самым диким образом. Зашивали себе рты, пришивали к своему голому телу пуговицы, разукрашивали свое тело порезами и доходило даже до того, что сами себя кастрировали. Такими проделками лагерная шпана только тешилась, а урки заявляли, что они делают геройское дело среди своих товарищей. О таком героизме будет говорить весь воровской мир, как о больших героях. Дисциплина у этих преступников была очень строгая, а потому всех тех, кто не подчинялся их законам или таковые нарушал, не только очень строго наказывали, но и часто убивали.
В Киселевке мы прогнили лето с некоторыми приключениями. Насмотревшись лагерных ужасов, я решил бежать, что было делом очень трудным и опасным. Подумал я и о 25 летнем сроке своего лагерного заключения. Такой срок редко кто выдерживал. Так или иначе до окончания срока погибнешь. Среди подсоветских офицеров я нашел единомышленников. Усиленно стали готовиться и разрабатывать план к побегу. Наша группа состояла из семи человек. Предусмотрены были все плюсы и минусы. Осталось только мать подходящего случая. К сожалению лагерные власти нас опередили и не дали осуществить наш побег.
Долгое время заключенных не задерживали на одном месте, а в особенности подозрительных, что бы не дать им возможности ознакомиться с местностью, а в особенности с местными жителями, которые состояли из переселенных в Сибирь казаков. Последние очень часто помогали беглым, среди которых были исключительно казаки. Поэтому заключенных часто перегоняли из лагеря в лагерь. Так получилось и с нами. Осенью нас перевели в другое место.
Переход в лагерь «Красная горка»
Нас погрузили в грузовые машины и последние большой колонной двинулись. Дорога проходила через населенный пункт Киселевку, довольно длинное и большое селение. Машины растянулись длинной вереницей. Из каждого двора нас встречали заплаканные женщины и благословляли нас своими дряхлыми руками старухи.
Как тяжело было смотреть на этих несчастных женщин. У них тоже наверное, кто либо из родных мучается в советских лагерях, а может быть от истощения и переутомления оставил там свои кости.
Имея свое горе, оке оплакивают нас и наше горе.
По пыльным улицам сел. Калиновки наши машины прошли с небольшой скоростью и вышли на пересеченные оврагами сибирские степи. Свободой повеяла на нас степь, но свобода для нас неосуществима.
Поля, холмы и рвы пролетают мимо нас так быстро, что не сможешь ими полюбоваться. Ноги наши закоченели и нужно бы было их протянуть, чтобы дать возможность крови свободно циркулировать по всему телу. В грузовике так тесно, что не имеешь возможности изменить свою позу. Солнце клонится к западу. Приближается уже вечер, а скоро и настанет ночная темнота. Показавшийся вдали лес начал чернеть. С наступлением темноты показались силуэты каких то построек, а так же и высокий забор. Всмотревшись в постройки и забор, мы заметили и сторожевые вышки. Мы уже приехали «домой».