В капкане
Шрифт:
— Я машину не брошу, — проявил меркантильную озабоченность коллега.
— Ну, и сиди здесь, зоркий сокол, — бросил Полынцев, хлопнув дверцей. — Без тебя управлюсь.
Прыгая через лужицы, он добрался до почты и, миновав разбитую дорогу, вышел к щербатым воротам старого бревенчатого дома. Калитка оказалась не запертой. Во дворе пахло угольком, черневшим у прогнившего сарая, и уличным туалетом, который виднелся в дальнем конце запущенного огородишки. Не успел он подойти к двери дома, как та, звонко скрипнув, распахнулась. На пороге появилась дряблая, с папироской в бледных губах, женщина.
— Ищете кого? — спросила она мужским голосом. — Или так, мимо шли?
— Ищу, —
— И кого же?
— Может быть, в дом пригласите? Дождик на улице.
— Приглашу, если ордер предъявите?
— Я же к вам не с обыском пришел.
— А с чем?
— Узнать, кто здесь живет, кто хозяин.
— Я хозяйка. Я и живу.
— Одна?
— Одна.
— Паспорт ваш можно посмотреть?
— Чего на него смотреть — такой же, как у вас.
— Я говорю, документы предъявите, пожалуйста, для проверки.
Неспешно развернувшись, она вперевалочку направилась вглубь комнаты…
Буквально через секунду оттуда выскочила толпа небритых, плохо одетых мужчин и стремительно бросилась к выходу. Полынцев, дабы не быть растоптанным, ловко отскочил в сторону.
Когда ватага пробегала мимо, он изловчился и ухватил за пояс последнего квартиранта. Тот, попав в жесткий капкан, жалобно заверещал. Это послужило сигналом для сотоварищей. Дружно развернувшись, они примчались на выручку к пленнику.
Началась толчея, странная, непривычная, но очень слаженная, видимо, не раз отработанная. Одна часть толпы вытягивала на себя заложника, другая оттесняла в сторону захватчика. Полынцев чувствовал, что рука слабеет с каждым мгновением. Он мог бы взорваться и заискрить ударами налево и направо, уж кого-нибудь да уложил бы, но опять подводил пресловутый комплекс приличия. Мужчины вели себя сдержанно, неагрессивно, теснили мягко, можно сказать, аккуратно. Злости на них, почему-то, не было. А без нее…
Захват, в конце концов, сорвался, и толпа стремглав бросилась к воротам. Гнаться за ними по грязи не было ни малейшего желания, а, судя по всему, и не имело смысла. Поправив форму, Андрей повернулся к крыльцу, надеясь получить исчерпывающие объяснения. На пороге, как ни в чем ни бывало, стояла хозяйка дома с мятым паспортом в руках.
— Вот, пожалуйста, — сказала она, выбрасывая папироску.
— Кто это был? — выдохнул Полынцев.
— Где?
— В Караганде! Здесь, естественно.
— Не знаю — зашли от дождя укрыться. Как закончился — разбежались.
— Послушайте, гражданочка! — повысил он голос. — Мне хватает притонов и на своем участке, но, если будете шутить, — займусь и вашим.
Женщина пожала плечами.
— На здоровье, коль делать нечего.
— Повторяю вопрос. Что это за люди?
— Бездомные.
— Что они здесь делают?
— Гостят. Приютила на время.
— А этот человек у вас жил? — достал он из кармана фотографию убитого старика.
Хозяйка охнула, прикрыв рот рукой.
— Неужто убили?
— Я вас о другом спросил.
— Да жил, — сказала она, заметно скиснув. — Хороший был мужик, работящий.
— Он здесь работал?
— Они тут все работают.
— Что делают? Бутылки собирают?
— Почему, бутылки? Халтурят. Сюда частенько заказчики приезжают: кого на строительство берут, кого на уборку, кого еще куда. Неплохо платят.
Полынцев сначала принял хибару за обычный притон, каких немало на любом участке, независимо от того, есть там личные подворья или нет. Алкаши, наркоманы, прочая нечисть всегда найдут укромное место для встреч по интересам. Зачастую — это старая загаженная квартира, хозяина которой запойная братия худо-бедно подкармливает
— Всех принимаете, кто приходит? — спросил Полынцев, вернув хозяйке паспорт.
— Конечно. Они все равно подолгу не задерживаются: одни приходят, другие уходят. Вон как этот, — она с грустью посмотрела на фото.
— Он вам о себе ничего не рассказывал? Почему квартиру продал, куда деньги дел?
— Каждый что-нибудь рассказывает — всех не упомнишь. Этот, кажется, говорил, что жил на Украине, дом имел двухэтажный, сад фруктовый.
— Он родом из Украины?
Беседу прервал вбежавший во двор Мошкин. Запнувшись, и наступив в лужу, он торопливо выпалил.
— Андрюха, поехали быстрей. Меня в отдел вызывают. Проверка какая-то нагрянула.
Главбух жил в 10 минутах ходьбы от зверохозяйства. Половину пути он уже одолел, когда за спиной послышался протяжный писк автомобильного сигнала.
— Ныряй в карету, пешеход! — крикнул директор из окна белой «Волги», призывно махая рукой.
— Спасибо, я уже дома. Не стоит беспокоиться.
— Пользуйся моей добротой, пока не кончилась.
От такого приглашения отказываться было глупо и, по меньшей мере, недальновидно.
Сойдя с тропинки, главбух зашлепал по грязи к машине.
— Ну вот, — демократично крякнул шеф, открывая перед ним дверцу. — Зачем грязь месить, если можно доехать.
— На тропинке, вроде бы, чисто было, — несмело возразил неблагодарный подчиненный.
— Но не чище, чем в машине. Верно?
— Верно.
— Тогда поехали.
«Волга», шаркнув днищем землю, мощно взяла с места.
— А вы откуда?
— В село наведывался к Василию. Что-то зажигание барахлит.
— Модель новая, а болячки старые?
— Машина, конечно, не подарок, но зато простая и недорогая. Для наших дорог — в самый раз, — после этого заявления «Волга», вильнув из стороны в сторону, плотно увязла в склизкой колее. — Ух-ты, сглазил, — прокряхтел директор, включая заднюю передачу — Кстати, Петрович там уж вовсю воюет. — Говорят, допрашивал сегодня Колокольникова.
— Кто говорит?
— Василий.
— А он откуда знает?
— Они живут рядом. Его Вовку Петрович обещал «волшебному пенделю» обучить, ну, и малец за ним по пятам. Тот к Колокольникову, и этот. За забором спрятался, разговор подслушал. Потом Василию передал.