В капкане
Шрифт:
Ровно секунда потребовалась угарному газу, чтоб заполнить чистенький салон «Пежо». Сморщив носик и звонко чихнув, шатенка подняла стекло в передней дверце. Доступ отравляющих веществ, разумеется, прекратился… правда, вместе со свежим воздухом. Учитывая, что залетевший газ никуда не испарился, в машине установился космический микроклимат (без кислорода). Закашлявшись, словно чахоточный больной, девушка судорожно опустила окошко. И тотчас получила новую порцию дыма… Опять подняла стекло… Ситуация повторилась… Снова опустила. Мошкин
Вот теперь было самое время морщиться и кривить пухлые губки.
Впрочем, друзья этого уже не видели. Дождавшись желтого сигнала светофора, они заложили левый вираж (в отличие от колпака, который, слетев с обода, покатился прямо) и помчались к железнодорожному вокзалу.
— Все, выпрыгивай! — крикнул Мошкин, прижимаясь к обочине. — Я — в аэропорт.
— Созвонимся, — хлопнул дверцей Полынцев.
Перейдя площадь, он взбежал на крыльцо вокзала.
В огромном фойе, увешанном световыми табло, справочными щитами и рекламными плакатами, было многолюдно. В нос ударил чемоданно-буфетный запах. На круглых часах, висевших под самым потолком, нервно прыгнула большая стрелка — без пятнадцати пять. Время поджимало.
На экране у выхода на перрон, появилась надпись: «Прибытие… в 16–50. Отправление… в 17–00». Не обманула Нина Растатуева — хотя бы в этом.
Сняв фуражку, чтоб не сверкать кокардой, Полынцев встал в закутке у облупленной стены. Взгляд его профессионально забегал по лицам окружающих: рост, телосложение, черты лица, возраст. Возможно, атлет-спасатель уже здесь, ждет приглашения на посадку. Выходить ему на перрон пока нерезонно. Если поезд остановится на втором пути, придется возвращаться на вокзал с тем, чтобы спуститься в подземный переход. Мысль эта нашла свое подтверждение немедленно.
В джинсах и синей футболке объект подходил к световому табло, держа в руках спортивную сумку. Полынцев, не мудрствуя лукаво, сразу устремился к цели. Провести скрытное задержание в форме все равно не удастся — так зачем, спрашивается, растягивать удовольствие.
Спасатель, увидев милицейские погоны, резво помчался к выходу. Полынцев за ним.
Началась погоня.
Если люди, которых расталкивал атлет, робко сносили потрясения и молчали, то те, кого задевал милиционер, возмущенно шипели вслед, осыпая невежу различного сорта ругательствами.
Тактика задержания в людных местах предполагает либо изоляцию объекта (быструю и жесткую), либо вывод его в безопасное место — там уже без риска для граждан можно проводить полноценный захват. Спасатель был физически крепок, поэтому брать его в толпе Полынцев опасался — началась бы вязкая толчея, шум, суматоха. Решил вывести на оперативный простор.
У каждого спортсмена есть коронка. У боксеров — это удар, у борцов — прием, у легкоатлетов — дистанция. Что до последних (к которым перворазрядник Полынцев имел самое непосредственное отношение), то у них перед силовиками было лишь одно преимущество — скорость.
Спасатель, выскочив на перрон, припустил к виадуку. Погоня продолжилась.
Ворота в доме Петровича были не заперты. Директор, повернув ручку засова, осторожно вошел во двор. За ним прошмыгнул и бухгалтер.
— Слава тебе господи, нет гробов, — с облегчением вздохнул он, оглядевшись вокруг.
— Видно, уже просушил, — кивнул директор. — И где ты, Петрович?
Из огорода послышался голос старика.
— Кто тама?
Главбух, сложив ладони рупором, жиденько крикнул.
— Это мы, твои земляки.
— Щас подойду.
Директор со вздохом присел на крыльцо.
— Василий давеча рассказал, что дед на Вовку страшно обиделся.
— За что? — удивился бухгалтер.
— Тот, постреленок, через закрытые ворота во двор к нему залез.
— Зачем?
— Петровича искал.
— А он где был?
— Так же в огороде копался.
— И что дальше?
— Выдал Вовке по первое число, и весь сказ. Говорит, раз ты, как вор, сюда залез, не желаю с тобой больше знаться.
— Это дальновидно. Людей с малолетства надо к порядку приучать, а то потом вырастает жулье и наше добро ворует.
— Согласен, у Петровича на этот счет не забалуешь.
Бухгалтеру понравилось задавать шефу уточняющие вопросы. Тот послушно отвечал, будто бы отчитываясь. В кои-то веки представилась возможность, почувствовать себя начальником над начальником. Этот момент нужно было, по возможности, растянуть.
— Что еще вам Вовка рассказал?
— Да не мне — Василию. А тот уж — мне.
— Так что там Василий?
— А он говорит, мне мол, забот меньше стало. А то Вовка всех петухов в деревне распинал, все банки в доме перебил. А в последний раз вообще учудил. Говорит, мол, вы неправильно грядки поливаете. Надо делать, как дед Петрович.
— А как он их поливает?
— Черт ее знает — через шланги какие-то. У стариков своя наука, мне такое неинтересно.
— А про дело-то ничего больше не говорил?
— Ну, как же, — спохватился директор. — Почему я и решил сюда заехать. Вовка ему, когда сказал: мол, думал, что мы с тобой сегодня опять по дворам пойдем. Дед ему ответил: была, мол, необходимость — ходил. А теперь, вроде как, отпала — дома сижу. Чуешь, чем пахнет?
— Как-то, честно говоря, не очень.
— Что ж ты такой тупой-то? Раз необходимость по дворам ходить отпала, то, что это значит?
— Да Бог его знает — отпала и отпала. Какая нам забота? Его дело разбираться. Правильно он Вовку за любопытство шугнул. Еще не хватало, чтоб всякая шелупонь во взрослые дела нос совала.
— Это ясно, что правильно. По дворам-то он как ходил?
— Пешком, думаю, как еще.
— Слушай, ты где-то такой умный, что спасу нет. А тут буквально, как пень дубовый.