В когтях багряного зверя
Шрифт:
Глава 18
Остаток дня и ночь накануне объявленной казни мы с Сандаваргом провели в апартаментах Октавия. Их высотное расположение и близость «Архангела Сариила» к храмовому кораблю позволяли нам видеть все, что творилось в центральной части Ковчега. И заодно наблюдать за границами стройплощадки. А в перерывах между слежками мы изучали нарисованную заложником схему палуб «Ноя».
Чертежник из иерарха оказался не ахти, да и память у него оставляла желать лучшего, но выданных им сведений было в принципе достаточно. Разве только он подсунул нам ложную информацию, что маловероятно. Для профана в черчении и картографии Октавий составил
Подготовка к завтрашней церемонии требовала, чтобы все иерархи присутствовали сегодня на борту «Ноя», и нам не следовало воспрещать Октавию туда идти. Наоборот, если бы он вдруг не явился, это вызвало бы в синоде подозрение. Впрочем, Октавий уже был достаточно посвящен в наши планы и понял, что дешевле отделается, если просто не станет нам мешать. Чем дольше он тянул с нашей выдачей, тем хуже для него, ведь тогда ему не отвертеться от вопроса, почему он не признался во всем Нуньесу сразу после возвращения из Корабельной Рощи. В случае же молчания нашему агенту не угрожало вообще ничего. Выявить его связь с нами являлось практически невозможно. Враги, с которыми мы завтра столкнемся, не видели нас в компании с Октавием. А те редкие рядовые ангелопоклонники, которые это видели, нам не встретятся. К тому же, когда обнаружится, что за всем этим стоит банда Проныры Третьего и что с ним сбежала одна из бригадирш, фавориток иерарха Милорада, Октавий и вовсе окажется вне подозрений.
– Самочувствие Владычицы стабильное, – сообщил он нам, возвратившись затемно домой. – У нее были еще одни схватки, но, хвала Ангелам, снова все обошлось. Врачи говорят, что еще двенадцать часов она продержится. Его ангелоподобие рассчитывает, что роды произойдут, когда блудница… извините – королева Юга будет уже прибита к форштевню. Это придаст церемонии… как бы это сказать…
– Эффектность и драматизм? – подсказал я.
– Да, наверное, вы правы, – закивал смущенный иерарх. – Однако вы должны знать: я против такого кровавого и жестокого обряда, с каких бы целью он ни проводился. Ангелы-свидетели, мне все это изначально было не по душе.
– Надеюсь, у тебя хватило ума не высказывать свои возражения Нуньесу и братьям по синоду? – осведомился я.
– Что вы, конечно нет! – замахал руками Октавий. – Кто я такой, чтобы идти поперек воли Его ангелоподобия? Я просто хочу, чтобы вы не держали на меня зла. И, если возможно, не называли моего имени, если кого-то из вас, упаси Метатрон, схватят и подвергнут пыткам.
– Все будет зависеть только от тебя, – ответил я. – Будешь и дальше покладистым – в случае нашего пленения мы объявим своим сообщником иерарха Милорада. Но если вдруг что-то сорвется и мы учуем, что виноват в этом ты, – не обессудь. В таком случае придется сказать, что ты помогал нам с самого начала и лишь под конец испугался и предал нас. И тогда тебе придется здорово попотеть, чтобы доказать первосвященнику свою невиновность…
Ночь – идеальное время для проверки честности нашего заложника – прошла без происшествий. Подступы к «Ною» патрулировали вооруженные клирики и истребитель, но возле «Архангела Сариила» все было спокойно. Отоспавшийся днем, Убби зорко следил за округой, позволяя теперь хорошенько отдохнуть мне. Я был уверен, что беспокойство и мандраж перед грядущей битвой не дадут мне сомкнуть глаз, но тем не менее все же уснул и проспал почти до рассвета. А разбудил меня обрадованный голос северянина, стоящего у северных окон и показывающего на нечто, только что замеченное им вдали:
–
Я подскочил с дивана и тоже подбежал к окнам. Поднятый Сандаваргом шум выгнал из спальни опухшего и явно страдающего бессонницей Октавия. Любопытство перебороло в нем страх, и он, не спрашивая разрешения, тоже присоединился к нам. Никто, впрочем, не возражал. Пускай смотрит – все равно через минуту это увидят и услышат все, от последнего строителя до самого первосвященника.
Первое, что я увидел, выглянув в окно, было развевающимся на ветру знаменем. Солнце еще не взошло, но сумерки уже рассеялись, и этот огромный, поднятый на высоком флагштоке стяг был виден издалека. Можно было различить и то, что на нем изображено: синий щит, пересекаемый по горизонтали белой волнистой линией…
Известный всей Атлантике герб Владычицы Льдов! Под этим гербом бороздили хамаду водоналивные танкеры Юга, под ним патрулировала границу эскадра адмирала Дирбонта, под ним был взят Гексатурм, и под ним же мы шли на штурм Нового Жерла. И сейчас легендарное знамя, под которым была одержана победа над Вседержителями, медленно и неумолимо приближалось к Ковчегу.
Мы глядели на утреннее небо и видели плывущий по нему призрак из недавнего прошлого. Призрак, что не иначе явился сюда забрать души тех, кто посмел покуситься на жизнь Владычицы. И не только мы видели его. То здесь, то там уже раздавались удивленные крики, которых становилось все больше и больше. Ночующие на кораблях строители, громыхая дверьми и топоча сапогами по трапам, выбегали на палубы и обращали свои взоры на север. Туда, откуда надвигалось нечто пока им неведомое, но явно враждебное, если вспомнить, кого сегодня собирались казнить на храмовом корабле.
Из центральной части Ковчега было трудно рассмотреть, на каком бронекате установлен этот флаг. Но то, что его не несли в руках, было очевидно – ни один знаменосец не удержал бы такой величины древко с таким огромным полотнищем. Во всей округе лишь я да Убби знали правду. И знали, что с минуты на минуту произойдет, потому что это благодаря мне нынешнее утро кораблестроителей начиналось столь необычно.
Капитан Габор все-таки успел встретиться с Гуго и Малабонитой прежде, чем они покинули пригородное убежище и повели «Гольфстрим» к Ковчегу. Отрадно, что Ласло опять не сдрейфил и не пошел на попятную, когда услыхал, что мне от него требуется. А именно – обстрелять Ковчег из катапульт. Но не с целью нанести урон кораблям или, того хуже, наделать жертв среди мирных строителей. «Торментору» предписывалось стрелять одними каменными ядрами и метить лишь в судовые борта. Вряд ли ядра их пробьют, зато шуму будет столько, что, помимо Ковчега, он перебудит весь Аркис-Грандбоул.
Габора отвечал за обманный маневр: наведение массовой паники и отвлечение на себя всех стерегущих «Ной» сил. А заодно, если получится, и механизированных патрулей, что разъезжали вокруг Ковчега. Вступать с ними в бой Ласло, разумеется, было не нужно. Едва они пойдут в контратаку, как дальнобой развернется и на полном ходу пустится наутек. Возможно, ему удастся оттянуть бронекаты противника за собой в хамаду. Не все, но хотя бы часть. Что тоже неплохо, ведь чем больше их погонится за «Торментором», тем меньше останется бронированных помех на пути «Гольфстрима». А он уже без стрельбы и шума подкатит к Ковчегу с юга и двинет в разразившейся неразберихе к храмовому кораблю.