В краю молчаливого эха
Шрифт:
Итак, — задумался я, дожёвывая домашнюю колбасу, — что же выходит? А выходит весьма странное дело… Кто-то надумал взять под контроль все основные торговые пути этого края. Как по мне, так по всему получается, что этот некто — Белый Витязь, загадочная личность, которую никто в глаза не видывал. За то его пособников — хоть пруд пруди.
Так! А почему ты, Бор, решил, что это он? И действительно, почему?
Сейчас все говорят о пришлых разбойниках, которые не на шутку распоясались на главных дорогах юго-запада: и на Битом тракте, что ведёт в Удел
Но меня смущает тот факт, что эти самые «пришлые», появились после того, как люди Белого Витязя решили навести порядок в Темноводье и порубили (как утверждают местные) не малое число «старых» разбойников…
Смешная ситуация… такая смешная, что аж грустная… Теперь все говорят, мол, как раньше хорошо было. Нападут, бывало, лихие люди. Дашь им откупного, да и езжай себе дальше. А теперь?..
А теперь, во-первых, спрашивается, кто эти «пришлые»? А во-вторых, почему Белый Витязь (коли он так радеет за народы Темноводья) опять не возьмётся за оружие? Прогнал бы либо порубил новоявленных бандитов. А этого не происходит!
Интересно… примечательно…
А теперь вернёмся к людям Дюжева, да и к самому Дормидонту. И не только к нему. А и к Добрыне Никитову, командиру Защитников Лиги из Старой слободки. Уж как-то подозрительно, что никто из них даже не пытается навести порядок на дорогах Темноводья. Не состоят ли они в доле с бандитами?
Кстати… кстати, Бор… кстати, тут и на купцов тень падает. Если раньше обозы шастали туда-сюда без проблем, то теперь всем приходиться объединятся и…
Стоп! Почему объединяться? Теперь все ходят к Твердополку Лыкову и подстраиваются под него. А он деньжат с этого сбивает. И немаленьких деньжат.
Помнишь, Бор, как Ярослава сказала, что этот купец — парень удачливый? Его обозы ни разу не были подвергнуты нападению. А что это значит, думаю, ты, Бор, и сам понимаешь…
Не ясно ещё одно: почему (если слова Глебовой про письма и рапорты, конечно, верны) из столицы никого не шлют? Да хоть бы для проверок! Я уже не говорю о военной помощи.
Выходит так, что кому-то необходимо уменьшить значение Погостовой Ямы, и возвеличить, так сказать, Старую слободку. Если раньше грузы возили обозами по Кошкиной тропе через Клыкастый лес, то теперь даже добытый поморскими зуреньцами янтарь сначала перевозят насадами и ладьями вдоль берега моря до устья реки, и дальше по Малиновке до Глубокой пристани, а там по Поморскому тракту в Старую слободку. И уж потом такие как Твердополк чуть ли не единолично везут его в Погостовую Яму, а оттуда дальше в Светолесье.
Вот какие сложности, а меж тем Новоград молчит и не рыпается!
Сколько же в этом крае загадок! А вот кто ответы-то знает?
Я поднялся и стал складываться. Хорошо на свежем воздухе думается… в городе не так… Засрут мозги, так что не удивительно, что становишься каким-то бестолковым.
Правда — она в ногах. Ходишь — думаешь. Сядешь — тупеешь. Н-да… хоть человеком стал
Наконец, собравшись я пошёл дальше. Заблудиться не боялся — ориентировался неплохо. Такое у меня не отнимешь.
Через час мне удалось набрести на явные следы пребывания тут диких кабанов. Сразу подумалось про Стояну: будь она сейчас со мной, то легко разобралась что да как. Но её со мной нет, придётся самому постараться…
Интересно, как она сейчас там? Как дети? Может, зря я рванул сюда? Остался бы с ними… А?
Я сильно затряс головой, пытаясь отогнать назойливую тоску. Не хватало ещё тут раскиснуть!
Итак, следы кабанов. Боги явно меня любят! И погодка кстати: шагов по сырой траве не будет слышно.
Н-да, такой подарок… такой зверь… опасный… умный… Ну, поборемся с ним… поборемся…
Определившись с направлением дальнейшего своего движения, я осторожно двинулся вперёд. Ветерок дул в лицо, так что запах меня не выдавал. Да ещё густой кустарник — это тоже мне во благо.
Стадо я нашёл где-то через версту. На небольшой полянке было около десятка животных.
Главное, не спугнуть. А то рванут и поминай как звали. Или того хуже: на меня попрут… А вон и секач! Матёрый, зараза! Клыки, что мечи. Живот вспорет и не заметит. Интересно, а что он в стаде делает? Обычно такие в одиночку бродят.
Спокойней, Бор! Соберись… не трусь…
Это я болтал просто так. На самом деле страха не было. Лишь азарт. Кровь заиграла, сердце забилось в предвкушении неплохой охоты. Лишь бы рука не дрогнула, а там… там справляюсь.
Я облизал пересохшие губы и достал лук. Очень-очень аккуратно и тихо натянул тетиву, накрутил на стрелы наконечники, и вот занял место у громадной высоченной ели.
Дикие свиньи по-прежнему занимались своими делами, никого и ничего не замечая. Чавкали, крутили хвостами, что-то перекапывали, жевали… В общем, все были заняты.
Это хорошо. Это замечательно…
Я выбрал секача. Что мне матки? А вот этот зверюга — знатный противник. Такого добыть — уважение себе оказать.
Стрелять надо было под лопатку. А для этого мне необходимо забраться чуть выше… вон на тот пригорок… там, и обзор лучше и удобней… правда, конечно, кустов нет… однако, свиньи острым зрением не отличаются… а вот нюхом да слухом…
Тут главное не спугнуть. Ты, Бор, уж постарайся.
Подкрался без проблем. Также преспокойно взобрался на пригорок и встал на колено.
Секач был в каких-то тридцати шагах. Он хмуро стоял в сторонке, изредка что-то подкапывая своим мощным «пятачком». Остальное стадо медленно двигалось на северо-восток, не особо оглядываясь на отстающего кабана.
Я приготовился, достал стрелу, наложил её на тетиву и стал упрямо поджидать удачного момента. Понадобилось несколько минут, прежде чем кабан повернулся левым боком и замер, смешно шевеля лохматыми ушами.
Тетива тихо скрипнула, секач тут же насторожился, но с места не сдвинулся. Он приподнял свою громадную башку и поглядел куда-то вдаль.