В краю молчаливого эха
Шрифт:
14
Прутик затравлено крутил головой, не зная что ему делать. Внизу живота что-то сжалось в неприятный комок, стало жарко.
Страшнее всего выглядели люди с боевыми молотами в руках. А их было немало. Эдакие крепкие парни весьма сурового вида, — так, по крайней мере, показалось Семёну. Он уставился на их оружие немигающим взглядом. Такие штуки ему ранее приходилось видеть только на картинках. А тут самые что ни на есть настоящие, угрожающе страшные.
На длинном древке расположился громадный набалдашник, представляющий
Семён вдруг примерял на себя результат «работы» этого оружия, в особенности представил, как в грудь врывается «вороний клюв», и Прутику тут же стало не по себе. Аж в голове закружилось.
— Кто тут главный? — послышался громкий озорной крик одного из нападавших.
Смелость на себя взял Платон Бочаров.
— А что надо? — подбоченясь, спросил он.
— Есть предложение, — разбойник захохотал, куда-то оглядываясь. — Вы оставляете свой товар, а мы вас отпускаем… живыми и здоровыми…
— А если нет?
Тут уже рассмеялось большинство бандитов. Семён вжал голову в плечи и стал взглядом искать Бора.
Северянин был в голове каравана. Он стоял подле своего огневолка, деловито натягивая тетиву. Рядом с ним виднелся и Первосвет.
— А уж коли скажите нам нет, — ещё громче стал возвещать разбойник, — то…
Тут он сделал характерный жест, означающий обезглавливание. Рядом с бандитом виднелась ещё одна фигура. Тот человек сильно отличался от остальных и осанкой, и амуницией, да и поведением.
«Наверное, это главарь, — так отчего-то подумалось Семёну. — Вот же мы попали!»
— Вы что же — не канийцы? — крикнул в ответ Бочаров. — Зачем губите своих соплеменников? Перед вами люди, такие же, как и вы. Одной с вами веры, крови… духа… Неужто у вас нет ничего святого? Или вы оркские ордынцы?
Надо было видеть лица разбойников. На них явно отразилось… смущение.
— А ты смелый человек! — отвечал уже тот человек, которого Семён принял за главаря.
— Возможно… мне в жизни всякое попадалось…
— Неужели ты… вы все хотите подохнуть тут за какие-то безделушки… которые и не ваши-то вовсе? А?
— Подохнуть? — нахмурился Платон. — А неужели вы ради этих безделушек готовы пролить кровь канийцев? Это не правильно. В корне не правильно!
— Ты воевал? — вдруг спросил главарь.
— Было дело.
— Тебя как звать?
— Платон. Платон Бочаров. А тебя?
— Меня? — главарь улыбнулся и повернулся к своим товарищам. — Эй, парни, как меня зовут? Кто скажет?
— Посвист Лютый! — загоготали на холмах.
— Во как! — поднял вверх указательный палец главарь. — А что это значит?
Тут стали кричать что-то сальное, при это похохатывать, но Семён не разобрал ни слова. В его голове стоял такой гул, такой гомон, аж уши заложило. Посвист поднял, руку требуя тишины.
— Ну,
— Ну-у, брат, тут дело такое! Говоришь: нет сил победить? А это не означает, что мы должны сдаваться. Драться можно и стоя на коленях…
— Ого! Кажется наши новые друзья чего-то не поняли. Эй, Григорий! — Посвист повернулся куда-то вправо. — Давай, родной!
Разбойник к которому он обращался, поднял лук и выпустил стрелу в одного из возниц. Та попала прямо в шею.
Семён ойкнул от неожиданности, а лошадь под ним, почувствовав слабость седока, недовольно загарцевала.
— Ну? Видал? — недобро заулыбался Посвист.
И тут откуда-то вылетело нечто похожее на огненную молнию. Она воткнулась в грудь Григорию и тот вспыхнул, словно стог сухой соломы. Огонь живо растёкся по всему телу. Бандит дико заорал и бросился куда-то бежать.
Все замерли в каком-то шоке. Семён проследил направление полёта стрелы и это его привело прямо к Бору.
Северянин преспокойно натягивал лук. Ещё выстрел. Снова горящий человеческий факел. В это раз попался более сдержанный бандит. Он свалился на землю, и стал кататься, пытаясь сбить пламя.
И вот тут уж всем стало не до болтовни. Прутик даже не понял, что произошло. Его сшибли с лошади. Удар был такой силы, что из лёгких вылетел весь воздух. Парнишка попытался сделать хоть какой-то вдох, но не мог… совсем не мог… Ему показалось, что он резко взлетел вверх. Перед глазами промелькнуло лицо Первосвета. Его губы открывались, но ни единого звука до Семёна не доходило. Потом, наконец, удалось вдохнуть, и тут, казалось, в безвольное тело вернулась жизнь…
Кто-то вскрикнул… Секунда, и Прутик понял, что лежит под телегой, куда его, судя по всему, забросил Первосвет. Голова гудела, словно колокол.
Семён тряхнул ей несколько раз, пытаясь придти в чувство. Он сидел раскорячившись под телегой и глядел на происходящее, словно на какой-то диковинный сон.
В глаза бросился один здоровяк с молотом в руках. Он быстро к кому-то приближался, делая при этом широкие шаги. Прутик поглядел куда он идёт и увидел пятящегося ратника. Здоровяк сделал последний шаг и играючи замахнулся молотом. Ратник тут же взвизгнул, отчего-то пытаясь защититься лишь руками.
Доспехи его не спасли. Оружие тихо свистнуло и послышался глухой протяжный шлепок. Нагрудник смялся, будто он и не был железным. Ратник застонал, а из его рта вылетел густой буро-красный комок крови. Потом он тяжело рухнул на колени и в этот момент в его незащищённую голову впился «вороний клюв»…
Прутик почувствовал, как от его лица отхлынула кровь. Он никогда не был в сражении, и представлял их лишь из старых рукописей. Но в них было совсем не так.
Откуда-то выскочил Первосвет. В своих ручищах этот гигант сжимал скеггокс. Стычка с молотобойником была короткой. Первосвет легко отбил выпад последнего и плавным движением, словно даже нехотя, подрубил противнику ноги.