В крымском подполье
Шрифт:
Люда подвязала мины под живот и надела пальто.
— Здорово! — с восторгом воскликнул «Хрен», глядя на жену. — Сын еще не родился, а знает, что такое мины.
Они вместе вышли из дома.
— Будь осторожна, — сказал «Хрен», заботливо оглядывая Люду.
До нападения ребят на водокачку служащие проходили на станцию свободно, теперь же, после диверсии, при входе на территорию станции немцы проверяли удостоверения и пропуска. Для рабочих сделали специальную проходную, там их обыскивали.
В этих условиях стало
«Хрен» решил, что кладовая станции, куда он в свое время устроил на работу старика Брайера, — самое подходящее место для хранения мин.
Кладовая стояла в стороне от здания станции, около путей, и немцы редко туда заглядывали.
«Хрен» зашел в маленькое помещение, заставленное карбидными фонарями, метелками, деревянными башмаками. Брайер был один и выписывал наряды.
— Ты, Андрей Андреевич, член партии? — обратился к нему «Хрен».
Тот молча поглаживал большую лысину.
— Я знаю, что ты коммунист. — «Хрен» достал из портфеля мины. — Поэтому ты должен спрятать вот эти штучки. Знаешь, что делается на станции и на перегонах?
Брайер кивнул.
— Так вот, все происходит от этих самых вещей. Ты должен их беречь и выдавать только по моему указанию.
Старик сунул мины под полку в разный хлам.
«Хрен» дал ему листок с текстом клятвы:
— Прочитай. Кличка твоя будет «Голубь». Подпиши клятву своей кличкой, запомни номер.
Старик прочитал, подписал и вернул клятву «Хрену».
— Держи все в строжайшей тайне, — предупредил «Хрен». — Если что случится. — ответишь. Меня не будет, останутся другие люди. Понял?
— Все понял.
«Хрен» сказал ему пароль, с которым будут приходить за минами, и пошел на станцию, насвистывая веселую песенку.
Вечером он пригласил к себе домой «Кошку», «Мотю» и Николая Соколова. Последний работал составителем поездов и давал ценные сведения о движении эшелонов.
Люда по-праздничному накрыла стол. Достала бутылку коньяку, закуску, пироги.
«Хрен» не сразу сказал друзьям, зачем позвал их.
Он прочитал им военный обзор газеты «Правда», показал портрет товарища Сталина в маршальской форме, рассказал, что в Красной Армии введены офицерские звания, погоны, объяснил, почему это сделано. Поговорили и о своей работе и о партизанах.
— Мы партизаны в городе. Пожалуй, нам труднее действовать, чем партизанам в лесу. Их там много, они среди своих, а мы тут работаем среди врагов. Кругом опасность. Все это вы знаете. Чтобы считаться настоящими подпольщиками, вы должны дать клятву.
— Разве ты нам не веришь? — удивился «Мотя».
— Я вам верю, иначе вы не были бы в моем доме. Но клятва подпольщика — все равно что присяга красноармейца. Она еще больше скрепит нас всех, сил прибавит. —
— Прочитай сам, — попросил «Кошка».
— Хорошо, слушайте. — И «Хрен» с воодушевлением, медленно, четко прочитал им клятву, особенно подчеркнув слова: «Если же по злому умыслу или трусости нарушу данную мною клятву, то пусть наказанием мне будет всеобщее презрение и смерть от руки моих товарищей». — Вы понимаете, что это значит?
— Понимаем.
— Ну, вот и хорошо. Скоро мы вместе встретим Красную Армию.
«Мотя» вздохнул:
— Уж скорее бы! Иной раз кажется, что и не дождемся такого дня.
— Дождемся! — уверенно сказал «Хрен».
Все трое подписали клятву, расцеловались.
На другой день «Кошка» и «Мотя» заложили две мины в эшелон с боеприпасами. Взрыв произошел на станции Ислам-Терек, и состав из пятнадцати вагонов был уничтожен. Две мины они заложили в цистерны с бензином, но состав ушел далеко, и о результатах ничего не удалось узнать.
В эти же дни партизаны сожгли станцию Альма (около Симферополя), взорвали пути и устроили большое крушение.
Другая группа партизан напала на станцию Шакул. Станцию сожгли и немецкого начальника станции убили.
Диверсии на железной дороге вызвали среди немцев большой переполох. В симферопольском депо немцы сами отремонтировали бронеплощадку с двумя вращающимися пушками и несколькими пулеметами. Эта бронеплощадка стала курсировать в составе поездов между Альмой и Симферополем. Контроль за рабочими и служащими усилился. На вокзале расставили часовых, установили проверку документов во время работы, при каждом русском машинисте поставили немца-наблюдателя.
Все это значительно осложнило работу «Хрена». Мы получили сведения, что и за ним началась слежка. Это обстоятельство заставило его временно притихнуть.
— «Хрен» временно прекратил работу, — сказала мне «Муся», — но вы не волнуйтесь. Они уже готовятся к новому делу, давайте только мины. Прошу вас, напишите «Хрену» небольшое письмо, похвалите его осторожность в деле, но напомните, что каждый пропущенный на фронт эшелон с боеприпасами — преступление. Осторожность необходима, но… мы не можем не действовать. Правда?
Опасения «Муси» за своего помощника оказались напрасными. «Хрен» тут же откликнулся на наше письмо.
«Решил ждать до тех пор, пока немного успокоится. Но если будет момент, когда удастся нанести большой урон немецкой армии, я не пожалею своей жизни. Сообщите, приняты ли в ряды ВКП(б) мои помощники? Если да, то сообщите номера партбилетов, у кого какой номер, поставьте первую букву фамилии и номер, а здесь я сам разберу и сообщу своим товарищам. Если меня арестуют, то вы, дорогие товарищи, можете быть спокойны — я буду большевиком до самой смерти».