В лабиринте версий
Шрифт:
Вот, и дверь по ту сторону лабиринта была, всего лишь, одной из истин, ничуть не лучше и не хуже других: ведь лабиринту было глубоко плевать на то, что заставит человека бежать вперед, отдавая ему всю свою жизнь: еще один стакан, еще одна Нобелевка, еще одна жертва во имя веры или еще одно сотворение империи…
Но Трубопроводову не было все равно. Он больше не хотел блуждать среди бесконечных сплетений лабиринта, больше не хотел кормить его годами собственной жизни, больше не хотел…
Он сел прямо на тротуар, обхватил голову руками и закричал:
– Истины нет! Есть только версии.
В следующее же мгновение лабиринт рассыпался на мелкие осколки, как витрина шикарного магазина от удачно запущенного камня. Трубопроводов оказался наедине с ничто…
Слова Глории доносились до Трубопроводова гулко, как из бочки. Жутко воняло чем-то, предельно тошнотворным.
Глория подошла к Трубопроводову.
– Вставай, лежебока, – сказала она, щипая его за живот.
– Ай! – Трубопроводов вскочил.
Декорации оказались несколько иными, чем он ожидал. Он лежал в одежде на замусоленном старом диване в комнате, превращенной в химическую лабораторию. Повсюду царил бардак. На полу валялось всякое барахло. Посреди комнаты стоял стол. За столом суетился какой-то длинноволосый тип. На нем были стоптанные тапочки, спортивные штаны, краше выкидывают, и затрапезная футболка. Он заливал в формы вонючую дрянь и ставил их в покрытый толстым слоем грязи холодильник.
– Ты помнишь Женю Банькова? – спросила Глория, имея в виду типа в футболке.
– А мы раньше встречались?
– Не далее, как вчера.
– Извини, не помню.
– Ещё бы ты помнил, – подключился к разговору Евгений, – ты явился перевернутым на все сто. Как ты себя чувствуешь?
– Хреново, – признался Трубопроводов.
Порывшись в аптечке, Глория нашла нужные таблетки.
– Держи.
– А запить?
«Запить» была минеральная вода. Приняв лекарство, Трубопроводов лег на диван. Минут через тридцать, даже, несмотря на вонь, к которой невозможно было принюхаться, стало значительно легче.
Закончив свое вонючее дело, Банько скинул штаны и тапочки, надел предельно строгий дорогой костюм (причем, пиджак прямо на футболку), и строгие туфли.
– Ладно, пойдем куда-нибудь, перекусим, – предложил он.
Никогда еще воздух городских улиц не казался Трубопроводову таким вкусным.
– Вы что, готовитесь к химической войне? – спросил Трубопроводов, когда они сели в старенький автомобиль Банькова.
– Бери круче. Мы материализуем великие идеи, – с наигранным пафосом произнесла Глория.
– Тебе не вредно дышать этой фигней? – съязвил Трубопроводов.
– Знаешь, что такое паранойя? – спросил Банько, лихо объезжая какого-то пердуна, вцепившегося, до боли в пальцах, в руль.
– Смутно, – признался Трубопроводов.
– Читай, – Глория достала из-под сиденья зачитанную книжку без обложки и дала её Трубопроводову, открыв на нужной странице.
«Паранойяльный синдром с хроническим течением – простой синдром. Ведущий симптом – систематизированный бред. Явления психического автоматизма, ложные и истинные слуховые галлюцинации, нелепые бредовые конструкции отсутствуют. Обязательные симптомы: эмоциональная заряженность бреда, соответствующая его содержанию, и бредовое поведение. Последнее соответствует не только содержанию, но и выраженности и степени актуальности бреда. Паранойяльный синдром с хроническим течением имеет характерную динамику. Обычно вначале возникает монотематический систематизированный бред, в содержании которого нередко находят отражение реальные события. При этом в его развитии можно выделить ряд этапов, смена которых, как правило, происходит довольно медленно:
бредовое настроение – недифференцированное состояние внутреннего беспокойства, предчувствия надвигающейся опасности, реальная действительность кажется больному враждебной, загадочной, несущей угрозу;
бредовое восприятие – малодифференцированное состояние внутреннего беспокойства с выделением отдельных событий, явлений, объектов, на которых постепенно фиксируется внимание пациента и которым придается не соответствующее действительности значение;
бредовое толкование – патологическое объяснение разрозненных фактов и явлений без объединения их единой системой доказательств;
кристаллизация бреда – болезненное объединение разрозненных событий, происшествий, фактов единой, разработанной и продолжающей разрабатываться системой устойчивых доказательств. После кристаллизации бреда сразу наступает улучшение субъективного эмоционального состояния больных («гора сваливается с плеч»), возникает зараженность бреда, меняется поведение. Больные полностью захвачены переживаниями, которые приобретают доминирующее значение в их сознании. Содержание паранойяльного бреда на этом этапе может быть различным: реформаторство, ревность, сензитивный бред отношения, любовный, дисморфоманический, изобретательства и пр. Деятельность больных подчинена болезненным идеям и устремлена на их реализацию, а также сбор новых доказательств.
Последующее развитие паранойяльного синдрома с хроническим течением имеет следующие варианты: дезактуализации симптоматики с её редукцией, что связано с постепенным уменьшением напряженности аффекта и упорядочением поведения; стационарное течение, при котором бред остается монотематичным и актуальным на протяжении длительного времени без признаков его трансформации в иные бредовые идеи; трансформация в синдром стойкого паранойяльного бреда с возникновением его политематичности и присоединением бреда преследования. В последнем варианте бредовые идеи отличаются детальной разработкой, постепенной генерализацией с вовлечением в содержание все большего круга конкретных лиц, которые расцениваются чаще всего, как преследователи. Наблюдается монотонное напряжение аффекта, сконцентрированное на больном пункте. Письменная и устная речь нередко воспринимается как обстоятельная. Однако при их анализе эта особенность оказывается бредовой детализацией сбора, систематизации, изложения и анализа своих патологических умозаключений, тогда как вне рамок болезненных переживаний стройность мышления оказывается нарушенной. Развитие порлитематичности не является признаком усложнения синдрома, сохраняющего свою моносимптоматичность и продолжающего исчерпываться систематизированным бредом.
Редуцирующийся и стационарный вариант паранойяльного синдрома с хроническим течением встречаются при реактивных состояниях (паранойяльная реакция). Трансформация симптоматики наблюдается при непрерывно текущей шизофрении [23] .»
23
А. О. Бухановский; Ю. А. Кутявин; М. Е. Литвак «Общая психология».
– И что? – спросил Трубопроводов.
– Знаешь, почему маньяков, которые, несомненно, являются психически больными людьми, судят как вменяемых? – ответил вопросом на вопрос Банько, – общество, попросту, не позволит признавать их невменяемыми. Такие люди должны быть строго наказаны, и, если вместо электрического стула или, хотя бы, постоянного места жительства в тюрьме их будет ждать лечение в комфортабельной психушке, люди устроят бунт. И будут, в принципе, правы. Примерно так же обстоят дела и с паранойей. Возьми любую идеологию, любую великую идею… Чем ярые сторонники или противники чего-либо отличаются от параноиков? Только тем, что сверхценное содержание их бреда является социально приемлемым или, даже, культивируемым.
Социально приемлемая паранойя – это тот загон, в котором наши пастыри держат свои стада двуногих овец. Нам, с самого детства, пытаются навязать бред, будь то бред патриотизма, религиозный бред, бред нравственный, бред духовный… и так далее. Мы живем в мире культивированного паранойяльного синдрома, и, даже, более того, тех, кто не хочет страдать паранойей, обвиняют во всех грехах. Кто такие патриоты-революционеры, социальные борцы, террористы, религиозные фанатики, скинхеды и прочая сволочь? Параноики, и нас все глубже засасывает в эту зловонную жижу.
Материализация великих идей – это наш ответ всеобщей паранойизации. Мы хотим, чтобы любой человек мог, практически, бесплатно, получить любую из этих идей в виде ректальной свечи, чтобы на досуге с друзьями или, наедине с собой, засунуть её себе в жопу, где ей, собственно, и место. В зависимости от характера идей наши свечи будут вызывать ощущения от легкого зуда до боли, тошноты и поноса. Хочешь узнать, что такое гуманизм, патриотизм, национал-социализм, фашизм, нравственность, ислам, христианство, буддизм, и так далее – прими свечу.
– Я, конечно, извиняюсь, но мне это кажется забавной эпатажной выходкой, не более. И, кроме негодования…
– Эта выходка, по своей сути, является одним из методов отделения зерна от плевел. Запущенные параноики начнут лаять и брызгать слюной. Особо ярые сожгут с десяток машин и разграбят дюжину магазинов. Но что они могут дать, эти негодующие фанатики, поклоняющиеся демону пафоса и серьезности, требующему от нас превратить собственную жизнь в пошагово расписанный ритуал собственных похорон? И дело даже не в том, что они хоронят себя заживо. Они пытаются заживо похоронить и нас, а, лично я, ещё умирать не собираюсь. Мы же пытаемся открыть людям тайну, за одно знание о существовании которой раньше ждала неминуемая смерть: любовь бога – это любовь владельца похоронной компании к своим клиентам. Мы ищем тех, кто вместе с нами способен вернуться в лоно истинной веры: веры в Богиню, чьи атрибуты – смех и экстаз. И мы делаем все, чтобы отречься от греха серьёзности, за которым, если разобраться, стоят все наши беды и горести…