В лапах зверя
Шрифт:
А такие… Понимающе-спокойные. Чуть-чуть сожалеющие. Теплые.
Этого не может быть! У убийцы не может быть такого взгляда!
— Лика, пойдем скорее, — он наклоняется ближе, но не трогает, словно ждет, когда я сама приму решение и пойду с ним, — а то соседи, наверно, уже полицию вызвали… Эти скоты нашумели тут…
— В-вы-ы-ы… кто-о-о? — не с первого раза получается задать вопрос.
— Я — дядя Сережа, — спокойно представляется он, — друг твоего папы.
— Ка-какого папы? — поневоле перевожу
— А у тебя много пап? — улыбается по-доброму мужик.
— Хватало… — бормочу я, почему-то больше не заикаясь и, вообще, на удивление быстро приходя в себя.
Мужик перестает улыбаться, выпрямляется.
— Я — друг твоего настоящего отца, Лика, — говорит он, — его зовут Дмитрий Сурминов. Мама не упоминала?
Пожимаю плечами, никак не комментируя.
Мама про моего отца, кроме того, что он — козел редкий и бросил ее беременную, ничего больше не говорила.
— В любом случае, нам надо уходить, Лика, — говорит дядя Сережа, — эти… — он кивает на валяющийся рядом труп, — были не одни, понимаешь? И они придут еще.
— Зачем?
— За тобой, Лика.
— Но…
— Полиция тоже не спасет. Они договорятся. Пошли, а?
— Но мама…
— Мама твоя им нахер не нужна. А ты — нужна.
— Да зачем???
— Потому что ты — дочь Сурена, мать твою! — неожиданно рычит он с досадой, наконяется, перехватывает меня за оба локтя и очень легко поднимает вверх, ставя ногами на диван! Словно я не вешу ничего! — Хочешь дождаться и получить нож в горло? Они же тебя не застрелить хотели, ты понимаешь это?
Моргаю оторопело. Да… Не застрелить… Если бы застрелить, я бы уже мертвая была…
— Поиграть… — хриплю едва слышно, а дядя Сережа меняется чуть-чуть в лице, в глазах его мелькает что-то очень жесткое, холодное, яростное.
Он сжимает губы, словно сдерживая готовые вырваться наружу ругательства, затем аккуратно и так же легко переносит меня с дивана, ставит на пол. Поджимаю босые ступни.
— Одевайся, девочка, — тихо говорит он, — давай. Документы, главное. Все остальное — не надо.
— Но мама… Позвонить… — растерянно бормочу я.
— Ей позвонят.
— А куда мы?
— К отцу твоему сначала. А потом он сам скажет.
— Но я не хочу…
— Хочешь дождаться следующих?
Растерянно смотрю на трупы. Кровь уже натекла, много так… И к босым ногам моим лужа подбирается.
Зажмурившись, отворачиваюсь.
Мотаю головой.
Не хочу!
— Ну вот и умничка. Давай скорее.
Глава 4
— Не смотри, малышка, отвернись… — говорит дядя Сережа, пытаясь пройти по коридору так, чтоб закрыть от моего взгляда валяющегося на полу отчима.
Но как я
Коридор залит кровью. Пахнет резко, неприятно, причем, даже не металлический такой запах, а что-то отвратное, смешение, от которого в носу свербит. И тошнит.
Отчим не шевелится, лежит на животе, лысина белая-белая… Лица его не вижу, и это хорошо… Наверно.
— Он… Жив? — спрашиваю зачем-то. Понятно же, что помощь оказывать не буду. И дядя Сережа — вряд ли.
— Не знаю, Лика, — честно отвечает дядя Сережа, — скоро сюда полиция приедет, они, если что, помогут.
Больше ничего не говорю, обхожу отчима, стараясь не наступать в кровь.
Уже в подъезде дядя Сережа тормозит меня, чутко вслушиваясь в то, что происходит внизу, затем тащит наверх. Молча.
И я не задаю вопросов, почему-то доверяя. Хотя, если задуматься, чем этот человек отличается от тех, кого он только что убил?
Почему я ему поверила? Потому что сказал, что от отца? Отца, о котором я вообще ничего не знаю?
Все эти мысли пролетают в голове, пока мы стремительно мчимся по лестнице вверх, на пятый.
На площадке последнего этажа дядя Сережа замирает, прикладывает палец к губам в безмолвном приказе молчать, достает пистолет.
Не могу отвести взгляд от черного дула, словно завороженная.
Я никогда оружия не видела. Вообще. И теперь не получается не думать о том, что именно это я наблюдала в действии. Перед глазами внезапно — картина развороченных затылков тех, кто напал на меня. Мутит, голова кружится.
Дядя Сережа, чутко словив мое резкое покачивание, молча подхватывает, сажает к стене спиной, снова прижимает палец к губам.
А затем идет вниз!
Я пытаюсь дернуться за ним, потому что страшно становится!
Он — убийца, только что людей убил, но одной оставаться здесь… Ох, нет!
Дядя Сережа поворачивается ко мне, качает головой, жестом показывает, чтоб сидела и ждала. И снова подмигивает. Утешающе.
Сажусь.
Прислоняю бессильно затылок к холодной стене, даже не прислушиваясь к тому, что происходит внизу, на площадке у нашей квартиры.
До этого шаги были, такие, тихие.
А дядя Сережа спустился совершенно бесшумно, легко для его комплекции и возраста.
Друг моего отца? Подчиненный? Кто такой мой отец, что у него такие люди в подчинении?
Что такие люди пришли по мою душу?
Мне кажется, что я слышу легкие хлопки, подозрительно похожие на те, другие, что совсем недавно прекратили жизни двоих мучжин.
Не хочу этого слышать, не хочу!
Зажмуриваюсь и малодушно зажимаю уши ладонями, сдерживаясь изо всех сил, чтоб не закричать в голос опять.
И крупно вздрагиваю, отползая задом прямо по грязной лестничной площадке, когда меня касаются.