В Лавре преподобного Сергия. Из дневника (1946–1996)

Пыльнева Галина

24. Сколько ни говорили в Лавре в проповедях о любви к ближним, на деле наталкиваешься и на зависть, и на ревность, и на явную неприязнь, чуть ли не до ненависти… Конечно, это смущает, очень мешает относиться доброжелательно, ровно, спокойно. Говорю об этом батюшке и он в ответ: «Мало не иметь неприязни друг к другу, надо стремиться к любви». Конечно, мало. Отойдешь и думаешь: как к ней стремиться на деле? Что конкретно от меня зависит и как надо мне вести себя в такой обстановке, которая едва ли не всех выбивает из колеи? На эти вопросы умудряйся сама находить ответы и как-то выходить из положения. «Помоги, Господи, Сам имиже веси судьбами».

25. В бесчисленных исповедях снова и снова встает вопрос о молитве. Плохо с ней. Плохо стараюсь, каюсь в этом и слышу: «Благодари Бога». Вот это да! Вроде бы надо сказать что-то другое. Правда, вспоминаю, что один старец говорил своим духовным детям, что и за грехи надо благодарить Бога. Конечно, это не значит, что грехи будут радостно приняты

Богом, нет, но ведь все знают, что лучше видеть свои грехи, осознавать их и каяться в них, чем не видеть, быть уверенным, что у меня все как надо и продолжать копить их. Благодарить здесь следует за то, что Бог дает видеть грехи, сознавать свою немощь, свои слабости, свою греховную запущенность.

26. Не раз предупреждал батюшка на исповеди о том, что в день причащения надо быть особенно внимательным, особенно стараться беречь святыню. И как это непросто! Но главное, привычка расслабляться, неумение всегда жить собранно, как на страже, легко открывает вход супостату и… Как надо всегда быть бдительным и молиться, чтобы, как в Евангелии сказано, не подвергнуться напасти [53] .

27. Периодами в душе творилось что-то неладное: на работе какие-то осложнения, с людьми неприятности, дома недовольство, в себе – мрак и тяжесть. Словом – ад. Говорю батюшке, а он: «Ну не самый ад, только преддверие. Потерпи, есть за что терпеть!». Да, легко сказать – потерпи. Конечно, надо терпеть. Надо еще усилить молитву, только сил для этого нет. Ни на что их нет. Слава Богу еще за то, что есть сами Таинства Церкви, Господь через них дает силы просто жить. Непереносимое казалось терпимым и невозможное – возможным.

53

См.: Мф. 26, 41; Мк. 14, 38; Лк. 22, 46. – Ред.

28. Однажды пришлось мне слышать от батюшки такую фразу: «Зарастает тропинка за Господом». Как к ней относиться? На свой счет принять? Услышать в ней намек на собственную неверность, недостаток усердия, маловерие, забвение горячности духа, свойственной лучшим христианам? Широкое поле деятельности – думай как хочешь, решай как знаешь… Если и о себе подумать именно так – не ошибешься, только б в уныние не приходить.

29. Вряд ли кому не доводилось в те годы испытать много горечи, пережить много тяжких минут оттого, что трудно было общаться с батюшкой. Спросишь – когда ответит, а когда и нет. Или ответит одним словом – то ли поймешь, то ли нет. И так ли поймешь? Если написать – как, когда отдать? Сплошные переживания. К тому же и на ответ не рассчитывай. Даже благословение получить – целое событие. И не всегда виновато многолюдство. Один раз подойдешь, другой – батюшка как не видит, а то рукой махнет, скажет: «Дайте пройти, не задерживайте». Другого же тут, на глазах у всех, преспокойненько благословит. Если царапнет обида, надо сказать на исповеди, а говорить о таком – мука. Обижать не хочется, сказать надо не о своих переживаниях, а о неумении или бессилии бороться со всем, что ложилось тяжелым камнем на душу. И не отсутствие внимания, а мучительное сознание, что батюшке все равно – тяжело мне или нет, спасаюсь я или погибаю, как у меня на душе… Однажды на это он сказал, что это враг мстит и верно попадает. Позже, много лет спустя, приходила мысль, что Господь попускал это пережить, чтобы учиться все доверять только Ему, сочувствовать другим и меньше внимания обращать на себя.

30. Если батюшка поручал кому-то сказать что-либо нужное, то предупреждал: «Ты не настаивай, скажи, а там…». Что «там» – не договаривал, наверное, надо понимать: «как будет». Мне казалось тогда это очень значительным, потому что в духовной жизни давление исключается. На практике же, к сожалению, оно до сих пор прекрасно сосуществует с хорошими, правильными словами на великое смущение, часто на горе и вред многим.

31. Неизменно возвращаюсь к своим грехам, сознавать которые надо, помнить тоже, но при этом надо удержаться на самом краешке бездны, имя которой – уныние. Как тут быть? Батюшка повторяет известное: «Себя терпеть тоже надо. Это трудно – себя терпеть». Да, еще как. В этом у меня большой опыт, но не терпения, а напряжения, от которого все внутри дрожит. И так хочется порой хоть крошечного утешения… чего-нибудь хорошего, радующего. Обычно оно по милости Божией как-нибудь приходило, а то бы совсем плохо было.

32. Терпеть-то себя, конечно, надо, но силы терпеть из себя не выжмешь, надо усиленнее молиться. Сделав такое открытие, говорю на исповеди, что вот этой усиленной молитвы-то и нет у меня. Батюшка отвечает: «Призывай чаще Господа, как написано: всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется [54] ». Отхожу, думаю: чаще, конечно, надо, хотя это и трудно. А в духовной жизни все трудно, во всем требуется понуждение себя.

33. Давно как-то батюшка спросил: «Ты “Богородицу”

знаешь?». – «Да». – «Да как знаешь-то? Что слова молитвы знаешь – я не сомневаюсь, а вот откликаются ли в сердце слова?». Ответить на это непросто. И тогда, и теперь. По-всякому бывает. Да, думаю, тогда важно было вопрос такой поставить, чтобы внимание на него обратить. А ответ дознается жизнью.

54

Деян. 2, 21; Рим. 10, 13. – Ред.

34. Когда говорят о разных страхах, просят узнать о том у батюшки. Он отвечает: «С Господом ничего не страшно, везде хорошо». Дай Бог, чтобы жизнью подтвердилось такое убеждение. Пока ничего особенного нет – и не страшно, и проще думается, что с Богом все одолею. Когда же случится неприятность, то другие слова и мысли даже у святых: «Вскую мя отринул еси от лица Твоего, Свете Незаходимый, и покрыла мя есть чуждая тьма, окаяннаго» [55] . Надо молиться об укреплении веры и на себя не надеяться. Пожалеет Господь – не страшно будет, а оставит на себя – еще как страшно даже там, где применимо замечание: тамо убояшася страха, идеже не бе страх [56] .

55

«Вскую мя отринул еси…» – начало ирмоса 5-й песни воскресного канона Октоиха 8-го гласа.

56

Ср.: Пс. 52, 6. – Ред.

35. Иногда знакомые рассказывали, делились советами батюшки. Так, одна знакомая матушка на исповеди сказала батюшке, что читала книгу о молитве Иисусовой, где автор предупреждал: на это нужно особое благословение. Вот она и решила просить себе особое благословение. Батюшка ответил: «Какое тебе особое благословение, это же наш долг». Теперь к этому вспомнились слова отца Алексия Мечева [57] , который говорил, что надо не думать о том, чего достигали прежде великие молитвенники, а все внимание следует обращать на слово «помилуй» и читать эту молитву с чувством покаяния.

57

Алексий Мечев (1859–1923; память 9/22 июня), протоиерей, святой, праведный. Родился в Москве, в благочестивой семье регента кафедрального Чудовского хора. В 1884 женился и был рукоположен в диакона, в 1893 – в священника. Имел пятерых детей, среди которых священномученик протоиерей Сергий (прославлен в 2000). Отец Алексий был настоятелем московского храма святителя Николая в Кленниках, где воспитал общину ревностных христиан, поставил на должный уровень богослужение и со временем получил благодатный дар старчества: его так и называли – московским старцем, которого любили и уважали даже старцы Оптинские. Отец Алексий имел дар горячей молитвы – дар ходатайствовать пред Господом за свою паству, дары прозорливости и любви к ближним. В 1922 и 1923 батюшку вызывали в ОГПУ и запрещали принимать народ. Он был уже очень слаб, служил редко и продолжал окормлять своих духовных чад на дому. Погребен на Лазаревском кладбище, а после его ликвидации перезахоронен на Введенском кладбище. В 2000 причислен к лику святых. В 2001 состоялось торжественное перенесение его честных мощей в храм на Маросейку, в котором батюшка прослужил 26 лет.

36. Некоторым батюшка говорил: «Подкрепилась? Теперь поезжай на новые подвиги». Имелось в виду прежде всего участие в Таинствах, Исповедь и Причащение. Кроме того, и вся лаврская служба, вся красота Лавры не могли не действовать. Они ободряли, вдохновляли, примиряли со всеми трудностями жизни. А дома надо было браться за себя и стараться больше, чем прежде.

37. Бывало и так, что он напоминал: «Мы призваны гореть!». Естественно, огнем веры, решимости жить по вере, огнем любви к Богу и друг к другу. Увы, не очень-то заметно было наше горение, особенно при общении. Призыв, конечно, благой, но получалось в жизни многое не так. Тут каждый может и должен винить только себя вопреки нашей привычке жалеть себя и винить других.

Архим. Феодор (Андрющенко), архим. Тихон (Агриков), архим. Кирилл (Павлов)

38. Неоднократно батюшка подчеркивал, что необходимо бережно относиться к искорке небесного огня, зажженной Господом. И свою беречь, раздувать, и у ближних и дальних – тоже. Осталось в памяти образное сравнение: «Искорку можно раздуть, а можно и плюнуть на нее, затоптать… и она угаснет». Как конкретно поступать в каком случае – это уж догадывайся сам и прислушивайся к обстоятельствам.