В лето 6746 года от сотворения мира
Шрифт:
Затем проводилась первичная сортировка одежды и обуви.
Отдельно откладывались шелковые рубахи. Их отправляли в прачечную в первую очередь, поскольку они тоже представляли особую ценность. Дело в том, что стрела причиняет серьезные ранения не столько тогда, когда попадает в человека, сколько тогда, когда извлекают из него ее наконечник. Шелковую рубаху стрела обычно просто затягивает в рану и это позволяет вытаскивать ее наконечник, во-первых, значительно легче, поскольку такой наконечник оказывался обернутым шелком, а во-вторых, без особых дополнительных повреждений тела.
Тряпье складывалось в мешки, а остальную одежду направляли на стирку
Отдельная похоронная команда под руководством отца Варфоломея занимались нашими погибшими. Здесь отношение к телам было иное. Их хоронили обмытыми, одетыми, в боевых поясах, но без оружия и доспехов. (Впрочем, того и другого теперь у нас было невероятное количество и гарантировать этого я не могу). Одних, согласно их национальным традициям, торжественно предали огню (отец Варфоломей покривился, но тела отдал), других — по обычаям христианским. И никаких братских могил.
Надо было срочно освободить проезд к крепости со стороны Новгорода. Уже на второй день для этих целей выделил артельным почти сотню бойцов. Половина этих людей — начала работы от ворот башни, а вторые по подземному ходу (что его теперь прятать), вышли на другой конец засеки. Правда он был не так уж и далеко, за поворотом соседнего холма, а дальше мы дорогу не заваливали. И те и другие работали ударно и весь световой день, но только на шестой день освободили проезд. Первый мой обоз из Новгорода уже ждал этого.
А тут в разгар всех этих событий прибыл князь, причем с совершенно крохотным окружением (сам князь — десятый). Видно, что свою поездку он в Новгороде не афишировал.
Александр Ярославич покосился на плотно утыканную монгольскими стрелами стену, на поленницу еще не захороненных до конца трупов, на уставших от тяжелой работы на морозе людей и, все понимая, только покачал головой:
— Славная была битва. В Новгороде во всех церквях молебны благодарственные идут. Имей в виду, Владыка тоже тебя навестить собрался. Вот я вернусь, а он выедет. Хотя я вижу, что мы не совсем вовремя, но ты сам должен понимать, иначе я не мог.
— Хорошо, что приехал. Дело одно важное нужно сделать, Александр Ярославич.
— Я так понимаю, что сделаем его, а дальше сильно задерживать ты меня не будешь.
— Я мог бы соврать, княже, но сам видишь, сейчас мне не до гостей. Вернусь в Новгород, на неделю к тебе приеду, обо всем и обо всех поговорим.
— Надеюсь ты понимаешь, что войско твое с тобой в Новгород вернуться не может.
— Я все понимаю, князь. Оно в Новгород не вернется. Вернутся только тяжело раненые, но они будут размещены в моем доме. Инвалиды вернутся, но о них я с Владыкой поговорю. Сам понимаешь, я не могу их бросить.
— Потери большие?
— Убитыми на сегодня 278 человек. Еще 39 — тяжелых. Думаю, половина не выживет. Я каждый день у них, может еще кого с того света и смогу вытащить. Из остальных — лежачих раненых 87 человек. Половина останутся инвалидами. Остальные из лазарета ушли, боятся от своих отстать. Только на перевязки и приходят. Этих много, но восстанавливаются быстро. Я Милице в этом как могу помогаю.
— Ну, сотня тяжело раненых да инвалидов для такой битвы немного. Да это и не войско.
— В Новгород я повезу их не единым
— Спасибо тебе. Боялся я этого разговора, думал, что не поймешь, а все мы, и я, в первую очередь, стольким тебе обязаны.
— Да пустячки. Я все это заранее знал.
— Ну ладно, и ты знал, и я знаю. Привез тебе бумаги на твое воинство. Все с нужными подписями и печатями. Кстати, а я тебе зачем?
— Не, ну ты князь что, уже назад собрался? Так не пойдет. Давай, как всегда, вначале банька, потом обед, потом сядем у меня за кружечкой стоялого меда, да всё и обговорим.
— Нет, давай сегодня все решим, чтобы я успел до вечера в обратный путь тронуться. Нельзя мне Новгород сейчас покидать. Да и это…, в общем отец приехал.
— Как скажешь, княже. А что отец приехал, так это просто замечательно, поскольку подарок у меня больше не тебе даже, а именно ему.
— Подарок? Отцу?
— Подарок — тебе, а от тебя — отцу.
И здесь я рассказал Ярославичу, что захватил в полон шесть сыновей знатных монголов и еще одного постарше, который оказался чем-то вроде дядьки при них. Снова стал объяснять ему, что монголы пришли надолго, и что с ними Ярославу Всеволодовичу, отцу Александра, надо будет свои отношения устанавливать. Тем более, что Ярослав должен будет уйти из Киева и по старшинству занять владимирский великокняжеский стол, а грызня князей с приходом монголов не прекратится. Сказал, что знаю из верных источников, что Батый создаст на завоеванных территориях новое государство — Золотую Орду. Знаю, что после Западного похода, он будет вызывать к себе русских князей и утверждать их право править теми или иными территориями и если не будет желания получить новое нашествие, то придется ехать. Только пусть сейчас к ним в союзники не набивается. Плохо монголы с ними обойдутся.
Я знал, но не стал ему говорить, что в 1243 году Батый прекратит Западный поход, узнав о смерти великого хана Угэдэя, поскольку все чингизиды обязаны были явиться на курултай, для выбора нового правителя. Встал вопрос о том, что делать с отрядами мордвы, булгар, половцев, русичей и некоторых других народов, что были включены в войска после покорения соответствующих территорий? Проблема в том, что эти отряды уже умели воевать по-новому и хорошо знали все монгольские военные секреты. Без присмотра они наверняка не только могли бы много чего натворить в уже завоеванных монголами землях, но и решиться выступить против самих завоевателей. Тогда монголы стали последовательно приглашать такие отряды и объявлять их командирам о том, что поход окончен и воины могут с награбленным возвращаться домой. Оставшиеся видели, как эти отряды уходят и успокаивались. Однако каждый такой отряд через пару переходов (т. е. через 40–50 километров) подвергался мощному и внезапному нападению монгольских туменов и уничтожался подчистую. Так что быть на стороне таких победителей не всегда оказывается хорошо. Но вернусь к разговору с Александром:
— Я хочу, чтобы первым Батый пригласил к себе именно твоего отца. Чтобы утвердил его Батый и на Владимирском, и на Киевском княжении.
— И как же ты хочешь этого добиться?
— Для этого нужно, чтобы ты, Александр Ярославич в этот свой приезд «купил», а я «продал» тебе, причем за большие деньги жизнь этих пленных, прямо у них на глазах. Причем дорого, очень дорого. Где-нибудь за 20 новгородок каждого.
— Извини, Михаил Игнатьевич, но у меня и денег-то таких с собой нет. Да и не с собой…