В летописях не значится
Шрифт:
Посредник обнял бутылку, нимало не заботясь, что пыль испачкает его роскошный наряд.
— Для Первого и Второго Круга это — смерть. Они слишком изменены, чтобы прожить без дара. А для внешнего… слепота. Глухота. Паралич. Потеря разума…
— Пугаете?
— Просто пытаюсь донести до вас степень риска.
— У вас получилось.
С Урфином такого не произойдет. Он везучий… всегда был везучим.
— А еще напомнить, что использование информации, предоставленной вашим нанимателем во вред ему, передача
Он знает, этот человек с невыразительным лицом.
Но он — ладно, а вот знает ли Хаот… если да, то вся затея провалится. И Урфин играет заведомо краплеными картами.
— У меня нет привычки вмешиваться. — Посредник разглядывал бутылку на просвет. — Я лишь слежу за исполнением условий договора. И если вы действительно отдаете себе отчет о последствиях…
Урфин кивнул.
— …то я считаю свои обязанности всецело исполненными и снимаю с себя ответственность за все, что произойдет дальше. — Посредник стащил башмак и, перевернув, потряс над столом. Из башмака выпала полоска металла с дыркой в центре. — Надеюсь, вы также исполните свой долг.
В этом Урфин не сомневался.
Пластина была ледяной. И очень тонкой, пожалуй, тоньше листа бумаги, и совершенно гладкой.
— Достаточно поместить ее в непосредственной близости, не дальше двух шагов, от модуля управления. Изменение цвета будет свидетельствовать о том, что контакт установлен.
Система будет отключена.
Внешний периметр защиты снят. И Хаот получит свой шанс.
— От всего сердца желаю вам удачи, — сказал посредник, прощаясь. Он вышел, оставив Урфина наедине с пластиной и сомнениями…
Пластину он носил при себе, повесив на шею, благо дырка в ней имелась. А сомнения то приходили, то уходили. Наверное, это нормально — сомневаться в том, что ты делаешь, особенно при таких ставках. Он выполнит договор и…
…и все равно нарушит. Уже нарушил, рассказав Кайя.
Информация третьим лицам.
Использование во вред нанимателю.
И что там еще? Наказания не избежать.
Тварь в голове встанет между ним и даром, оставив Урфина… каким? Слепым? Глухим? Постаревшим от перегрузки? Безумным или беспомощным настолько, что его придется с ложечки кормить? Лучше уже смерть…
А Тисса?
Она вдруг поймет, что никогда не испытывала к нему ничего, кроме отвращения? И эти пара лет, проведенных большей частью в разлуке, лишь иллюзия? Связь, созданная магией?
Впервые ему было страшно возвращаться домой.
— Спи. — Урфин поправил плед, который Йен то и дело сбрасывал.
Карета шла мягко, даже скрип рессор скорее убаюкивал, чем раздражал. И дети, утомленные дорогой, спали. Не похожи друг на друга, один черный как уголь и колючий. Второй — рыжий.
Забавные.
И даже леди Нэндэг
Она сама подошла к Урфину вечером.
Остановились на берегу реки, пусть бы сейчас Урфин и желал двигаться без остановок, но и дети, и лошади нуждались в отдыхе.
— Не будет ли с моей стороны неучтиво просить вас уделить мне несколько минут вашего времени? — Леди Нэндэг было чуть за сорок.
Младшая сестра Гайяра, браку которой не суждено было состояться, Урфин не знал, по какой причине, но недовольство судьбой и в то же время смирение перед обстоятельствами оставили отпечаток на лице этой леди. Морщины. Седина. И привычка поджимать губы: слишком уж несовершенен этот мир. А леди Нэндэг бессильна его исправить даже в таких мелочах, как ныне.
Йен опять стащил ботинки. И Брайан, устав вести себя «соответствующим образом», последовал примеру. Да и верно, босиком грязь месить сподручней.
— Всецело в вашем распоряжении.
И после дня пути, проведенного в душной карете — в отличие от Урфина и детей она отказывалась от верховых прогулок, — леди выглядела почти безупречно.
— Я весьма озабочена тем, что вы одобряете подобные шалости.
Йен строил башню из мокрого песка, а Брайан занялся рытьем рва, используя вместо лопаты раковину.
— По-моему, они просто играют. Дети ведь.
— Эти… забавы плохо согласуются с тем положением, которое Брайан… и их светлость имеют честь занимать. И чем раньше они осознают ответственность, возложенную на них, тем проще будет всем.
Брайан кинул в их светлость комок грязи, но Йен не разозлился, выгреб грязь из волос и прилепил к башне.
— Поверьте, еще осознают. И проклянут не раз. Дайте им хоть немного побыть детьми.
Не поняла. Ей не нравится, что ее подопечный, которого она любит вполне искренне, перестал соответствовать идеалу.
…нет, с Тиссой не уживется.
Второй комок грязи Йен просто стряхивает, а после третьего бросается и молча валит Брайана на траву. Воюют они недолго, без прежней уже злости.
— Вы… вы оставите вот это без последствий? — Леди Нэндэг изо всех сил пыталась скрыть возмущение. — Впрочем, что ожидать от человека вашего происхождения.
— Ничего хорошего, — согласился Урфин.
— Но знайте, — она гордо вздернула подбородок, — я не собираюсь молчать, если увижу, что вы и ваша… жена поощряете развитие в Брайане дурных наклонностей.
Ну вот, началось. Хотя лучше все прояснить здесь, чем в Ласточкином гнезде.
— Не следует задевать мою жену. Я очень сильно к ней привязан.