В моей голове
Шрифт:
Она снова засмеялась.
Иногда кажется, что ничего в жизни сильно не меняется и каждый новый день похож на предыдущий. Но оглядываясь далеко назад, можно увидеть и даже почувствовать, как сильно ты изменился. Или не сильно. Привычка скрывать свои настоящие чувства идет с нами рука об руку на протяжении всей жизни и мы настолько к ней привыкаем, что это кажется нам естественным и единственно правильным вариантом. Но наши надежды, наши страхи и наши мечты – часть нас, нашего мировосприятия, и как бы тщательно мы не пытались скрыть это от окружающих, в редкие минуты откровенности с самим собой это все равно всплывает на поверхность.
Убери это обратно. Спрячь. Вдруг кто-нибудь увидит.
Вздрогнула. Раздался резкий звук.
Надо было отключить его еще утром.
– Привет, дорогая! У тебя есть пара минут?
Это означало, что можно было отбросить все свои дела примерно часа на два. Звонила ее подруга, с которой они в свободное время могли часами обсуждать проблемы глобального и не очень масштаба. Она работала гравировщицей в маленькой, но очень знаменитой в их местности ювелирной компании, и вырезала цветочными шрифтами на помолвочных и обручальных кольцах инициалы счастливых влюбленных. А в свободное от основной работы время занималась масляной живописью. И продавала свои работы. И любая творческая чепуха, за которую она бралась, у нее превращалась в любимое хобби и стабильный источник дохода. Однако, в личной жизни был полный хаос. И если на разговор требовались “пара минут”, значит произошла очередная катастрофа на личном фронте.
– Конечно. Чего новенького? Но хочу тебя сразу предупредить, что мой единственный выходной сегодня расписан по минутам, и мы должны уложиться хотя бы в час. Чтобы я потом не сожалела о том, что ничего не успела.
Грубиянка. Разве можно так говорить людям. Вдруг у нее действительно что-то важное.
Как определить действительно важное от мощного потока неважного в нашей жизни? Различия во взглядах, например, между суеверным человеком и глубоким атеистом настолько огромны, что даже если у первого одновременно случится девять из десяти его самых кошмарных предубеждений, и он уверует в то, что с десятым наступит конец света и захочет попрощаться с самыми близкими, один из которых, к несчастью, оказался атеистом, захочет ли последний его выслушать? И насколько важным в принципе являются проблемы других людей в свете наших собственных забот? Если дело не касается нашей безопасности, нашего благосостояния, или наших интересов – какая шкала является мерилом времени, достаточного на чужую проблему?
Мы придумали даже специальные инструменты для распределения дел по важности и срочности. Матрица Эйзенхауэра, к примеру. Хороша, говорят, в условиях офисной многозадачности. Но работает ли она вне рабочего графика, где трудно спрогнозировать результат от ее применения? И если все пожиратели времени структурируются по принципу субъективного деления и субъективно ожидаемых результатов, это ли не противоречие объективности?
Она любила Гравировщицу. И всегда ее слушала. Даже если не всегда понимала. И сама часто ей плакалась в минуты уныния. Это потрясающее чувство, когда тебя слушают. Именно поэтому, несмотря на вынесенное предупреждение, они и в этот раз проговорили два с половиной часа и в миллионный раз выяснили, что Гравировщице не стоило так вести себя с ее парнем, и что их отношения, скорее всего, обречены на провал. Но можно попробовать спасти их. Если она сделает это и это. Ну или хотя бы попробует сделать, потому что это так сложно. И обстоятельства часто складываются так, что мы не можем вести себя так, как стоило бы повести себя мудрому человеку. Даже если знаем как надо было. Оставим исключительную особенность вести себя исключительно мудро в любой ситуации Далай-Ламе и его последователям. Мы просто люди. У нас у всех есть право на ошибку.
У тебя его нет.
…
..Она опять ходила во сне. ..Опять? ..Почему она это делает? ..Откуда я знаю. ..Пыталась снять щеколду и выйти во двор. Не дотянулась. Запнулась, что-то упало… От этого он проснулся, пошел за ней и испугался. Заплакал. В темноте это выглядело жутко. ..Бедняга, надо ему сказать, что это нормально.
Это не нормально.
..Он сказал ей, чтобы не пугала его и вернулась в постель. Она его не слышала. Он разбудил меня. ..В прошлый раз она просто
Что с тобой не так?
..Может, надо ее кому-то показать? ..С такой ерундой по врачам не ходят. ..Это все из-за тебя ..Может, из-за полнолуния? ..Причем тут полнолуние, ты тоже съезжаешь? ..Это повторилось уже третий раз за месяц. Говорят, это опасно. ..Некоторые пытаются залезть на крышу и сброситься оттуда. Или выходят раздетыми и замерзают в сугробе. ..Да чем меньше мы об этом говорим, тем скорее это пройдет. Она еще мала, она не сможет выйти.
А если сможешь?
Они думают, что я их не слышу. Или будто я не понимаю, что говорят обо мне. Они всегда так думают. И всегда так делают. Как о неживом предмете. Я не хочу все это слушать.
Им наплевать, что ты там хочешь. Или не хочешь.
– Когда ты его в последний раз видела?
У Гравировщицы сегодня не было душещипательных историй, но были вопросы, которые вгоняют в тоску.
– На прошлой неделе, в лифте. С утра, перед работой, и как назло, в то утро не успела накраситься. Проспала и вызвала такси. Понадеялась, что накрашусь в машине, но таксист ехал, как псих, и еще светофоры все были сплошь зеленые. Так и пришла на работу серой мышью. И тут еще эта встреча. А он был с пакетом мусора. Очень романтично.
– Как думаешь, он когда-нибудь решится?
– Вряд ли. Он в мою сторону и не смотрит. Наверное, быстрее решусь я. Если буду накрашена в этот момент.
Ей тоже, как и Гравировщице, не очень везло в любви. Она ее так хотела, и всеми силами ждала, но в планы Вселенной пока ее семейное счастье явно не входило. Свиданий было достаточно, как и ухажеров, большинство которых даже нельзя было назвать придурками, но их всех объединяло одно – они не вписывались в ее представление о счастливой совместной старости. Это когда вы лежите в шезлонгах на берегу моря, держитесь за руки, улыбаетесь сморщенными мордашками, глядя на закат, и понимаете, что жизнь была прожита не зря. Когда она встретит того, кого будет готова познакомить с тараканами в ее голове – она это сразу поймет.
Доктор Вайс говорит, что проблема в ней самой. Что ее ожидания от мужчин превышают ее собственные навыки в построении гармоничных взаимоотношений, и поэтому она расстраивается от неудавшейся любви еще до того, как эта самая любовь с ней успевает случиться. Проекция на неуспех в сочетании со страхом того, что ты потеряешь то, чего у тебя еще нет, чем ты никогда и не обладал на самом деле. У нее это проявлялось во всех сферах жизни, естественная закономерность. Но бывали и исключения.
Ее часто охватывала паника. В мечтах о том, как она наконец-то нашла своего единственного, родила ему красивых детей, их общий дом светел и полон уюта, и их жизнь безмятежна как цветок лотоса при буддистском храме, вдруг наступал какой-то момент, в котором по непонятным причинам она вдруг их всех теряет. Это было невыносимо. Однажды она встретила такую несчастную старушку, которая за два года потеряла по очереди сначала любимую дочь, потом мужа, с которым они прожили больше двадцати счастливых лет, а потом и второго ребенка, последнего любимого человека из ее разрушившейся семьи, своего взрослого сына. Её разбил инсульт, она долго восстанавливалась, и теперь топила своё горе в алкоголе. А вдруг это случится и с ней? Вдруг все, к чему ты стремишься и так долго воздвигаешь, вдруг рухнет в одночасье?
Проще не пытаться. Ты разрушаешь все, что создаешь. Когда ты все потеряешь, тебе некого будет обвинять. Только себя.
…
.. Я видел его! Он сидел на шторах! Он был черный, а глаза светились, а вокруг было так темно, я видел, видел! .. Ты не мог ничего такого видеть, это наверное был фонарь на улице. ..Но нет же, нет, он двигался, смотрел в мою сторону и шевелил глазами, он даже пытался говорить со мной, я не мог пошевелиться, я так испугался, я очень хотел в туалет, но не мог встать. ..Сестра была с тобой в комнате, она ничего не видела, тебе наверное это приснилось. ..Она спала, наверное, а может быть и нет… Спроси ее! Спроси!