В начале жизни (страницы воспоминаний); Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания; Проза разных лет.
Шрифт:
У сатирика должен быть глаз разведчика.
В некоторой нашей неподвижности, в топтании на месте повинны и мы сами, и редакции, не умеющие вовремя вооружить нас материалом, которым автор не всегда располагает.
Некоторое однообразие нашей работы заключается и в том, что военную тему мы ограничиваем по преимуществу сатирой на врага.
Нельзя забывать, что от нашего поведения, от того, как проявляет себя каждый из нас на своем месте в армии или в тылу, зависит очень многое.
Мы несем полную ответственность за все дурное, что еще сохранилось у нас в быту.
Русская сатира всегда была сильна своей этической стороной. Сатирики, которыми гордится наша литература, умели не щадить себя, умели так любить свой народ, что ради его блага, не содрогаясь, брали в руки каленое железо.
Каждый из нас должен
Без этого наше дело немыслимо.
И последнее — о злободневность.
Снижает ли злободневность качество сатиры, лишает ли она ее монументальности, долговечности?
Никто не знает, долго ли будет жить на свете он сам и то, что он пишет сегодня.
Через день, через месяц наши злободневные строки несомненно устареют, умрут. А вот через три года или через тридцать лет некоторые из них, может быть, и оживут. Чем горячее, точнее и злободневнее написанная нами вещь, тем больше у нее шансов ожить. Чем лучше выполняет она свою сегодняшнюю задачу, тем долговечнее может оказаться.
Какие-нибудь два стиха греческой эпиграммы о маленьком происшествии, случившемся более двух тысяч лет тому назад, до сих пор радуют нас своей остротой, точным ощущением времени и места:
Раз довелось увидать Антиоху тюфяк Лисимаха, И не видал с этих пор своего тюфячка Лисимах. [266]Будем думать о своих современниках, радовать их, сердить, заставлять действовать, а потомки, если захотят, — подумают о нас сами.
О жизни и литературе
Еще так свежи в памяти времена, когда, для того чтобы писатель поближе познакомился с жизнью страны и народа, устраивались так называемые «творческие командировки».
266
Эпиграмма поэта Лукиллия (I в. н. э.) в переводе Л. В. Блуменау («Греческие эпиграммы», Academia, M.-Л. 1935, стр. 187). Цитируется неточно. У Блуменау:
Раз довелось увидать Антиоху тюфяк Лисимаха И не видал тюфячка после того Лисимах.Но как эти времена от нас далеки! Мы можем с полной ответственностью сказать, что весь период Великой Отечественной войны литература наша без всяких творческих командировок провела с народом и среди народа, переживая с ним трудности, невзгоды и радости. А быть с народом — это значит прикоснуться к земле, к жизни, к житейским будням, без которых немыслима реалистическая литература. На деле это значит проводить дни и месяцы в землянке или блиндаже, мерить ногами километры или трястись в грузовике, ожидать отправки на вокзалах, на пристанях и переправах, ночевать в степи, работать среди заводской сутолоки в редакциях многотиражек и встречать людей в самые трудные и суровые дни их жизни, когда характер их раскрывается до дна.
Это прикосновение к народу не может не повести к богатому и небывалому литературному урожаю. Литература, до такой степени сомкнувшаяся с жизнью, несомненно, станет и реалистичнее и романтичнее.
Война научила писателей многому. Прежде всего научила писать много, и при этом в самых неблагоприятных условиях. А ведь еще Чехов говорил, что если писать мало, то испишешься прежде, чем начнешь писать по-настоящему.
Война научила нас наблюдать точнее, запоминать бережнее, чувствовать сильнее и глубже, чем мы умели прежде.
Научила ценить простые и прямые проявления душевной жизни. Не оттенки настроения, а чувства и страсти.
Мы теперь хорошо знаем цену смеха и цену слез. И знаем, что людей, переживших эти военные годы, не развеселишь тем, что не слишком весело, и не растрогаешь сантиментами.
Все это относится к литературе в целом — и к прозе, и к стихам, и к драме.
Своих урожаев ждет и детская литература. Она заслуживает, чтобы мы отнеслись к ней сейчас особенно внимательно, потому что дело воспитания детей в эти послевоенные годы приобретает
В своем докладе на пленуме Союза писателей Н. Тихонов сказал, что в прозе и поэзии для детей наблюдается сейчас некоторое оживление. Разумеется, успехи в этой области далеко еще не соответствуют огромности наших задач и читательского спроса, но тем не менее они очевидны.
Это совершенно верно. У детской литературы есть большие удачи. В ней работают не литераторы второго сорта, не бедные неудачники, которые занимались детской книжкой когда-то, а настоящие писатели, люди со своим характером, лицом, почерком.
Для детей писал Алексей Толстой, [267] пишут Михаил Пришвин, Катаев, Тихонов, [268] Федин, [269] Аркадий Кулешов, Сергей Михалков, М. Ильин, Паустовский, Каверин, Пантелеев, Кассиль, Фраерман, К. Чуковский, Лев Квитко, Агния Барто, Нехода, [270] Забила, Копыленко, Оксана Иваненко. Всех уже и не перечислишь. Желание Горького, чтобы вся наша большая литература принимала участие в создании детских книг, уже близко к осуществлению.
267
Произведения для детей занимают значительное место в творчестве Алексея Николаевича Толстого (1883–1945). В 1909–1912 годах он печатался в журнале «Тропинка». В 1911 году им написана сказка «Жар-птица». В 1918 году в горьковском сборнике «Елка» напечатана сказка «Фофка». В эмиграции была создана автобиографическая повесть для детей «Детство Никиты». В 20-е годы написал ряд сказок и рассказов. В 30-е годы по мотивам сказки итальянского писателя К. Коллоди «Пиноккио, или Похождения деревянной куклы» А. Толстой создал оригинальную повесть «Золотой ключик, или Приключения Вуратино».
«Когда Алексей Николаевич принес в редакцию свой перевод „Пиноккио“ Карло Коллоди, — рассказывает Лидия Чуковская, — Маршак сказал ему, что он хотел бы видеть не Толстого-переводчика, а Толстого-рассказчика; редактор предложил Алексею Николаевичу заново рассказать итальянскую сказку, вспомнив, как он воспринимал ее, когда ее читали ему в детстве» (Лидия Чуковская, В лаборатории редактора, стр. 266).
В авторской переработке издавались для детей «Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина», «Петр Первый». Толстой подготовил I том свода русских народных сказок для детского чтения.
268
«Отцом своей прозы назвал Маршака на юбилейном чествовании поэт Н. С. Тихонов: заметив, сколько географического, исторического материала, сколько наблюдений, сделанных во время путешествий, остается за бортом его стихов, Маршак убедил Н. С. Тихонова попробовать свои силы в прозе для подростков, и поэт написал для ребят повести „От моря до моря“, „Вамбери“, рассказ „Симон-большевик“ и целый цикл рассказов „Военные кони“» (Лидия Чуковская, В лаборатории редактора, стр. 267).
269
Федин Константин Александрович (р. 1892) написал для детей сказку «Еж» (1923), рассказ «Бочки» (1925), «Абхазские рассказы» (1926), сборник рассказов «Мальчики» (1944).
270
Нехода Иван Иванович (р. 1910) — украинский поэт, автор стихов и сказок для детей.
Недаром многие заметные книги последних лет могут быть с полным правом названы книгами для детей и юношества.
Таковы, например, повесть о краснодонцах Александра Фадеева, «Два капитана» Каверина, «Дорогие мои мальчишки» Льва Кассиля и другие.
Писать о войне для читателя-ребенка не так-то просто. Записью фактов, документом, хотя бы и самым точным, Этого читателя уж никак не удовлетворишь. Война должна предстать перед ним неприкрашенной и в то же время романтической, суровой, даже грозной, но без излишнего количества окровавленных бинтов.