В начале жизни (страницы воспоминаний); Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания; Проза разных лет.
Шрифт:
Одной из лучших наших книг о войне и при этом вполне соответствующей запросам маленьких читателей я назвал бы повесть Валентина Катаева «Сын полка», хотя написана она не только для детей.
Катаев не пожалел на нее душевной теплоты и наблюдательности — тонкой, точной, любовной. Поэтому ему так удался главный герой повести — мальчик с копной волос, похожих на соломенную крышу, и ногами, темными, как картофель.
Ваня Солнцев — это подлинный романтический герой, со своей сложной судьбой, подвигами, приключениями, настоящими дружбами, — и в то же время обыкновенный деревенский мальчишка, совершенно
И окружен этот герой такими же, как он сам, живыми людьми, хорошими, простыми, — теми солдатами Красной Армии, которые победили в этой беспримерной войне.
Книжка полна прелестных подробностей, но главная ее удача, быть может, в каком-то особом писательском такте.
Мальчик, будучи героем повести, занимает в ней скромное и надлежащее место. Он — лирический, а не исторический центр книги о войне.
И поэтому, несмотря на то, что, читая повесть, мы чаще всего смотрим вокруг глазами этого мальчика, любуясь вместе с «ним то ярко-алым башлыком и черной кубанкой кавалериста, то пушечками на артиллерийских погонах, то настоящими пушками в натуральную величину, — война ни на минуту не кажется нам обстановкой, фоном для условного детского спектакля, как это часто бывает в повестях, и не только детских.
Мальчик изображен во весь рост, но он не заслоняет собой войны и тех серьезных человеческих отношений, которые создаются на фронте.
Катаев нисколько не щеголяет фронтовым жаргоном, а уж если и ловит словечко, то вовремя и к месту.
Вот первый разговор мальчика с разведчиками, испытанными мастерами разведки:
— Я, дяденька, — маленький. Я всюду пролезу» — с радостной готовностью сказал Ваня. — Я здесь вокруг каждый кустик знаю.
— Это и дорого, — серьезно отвечает разведчик.
Читатель с хорошим слухом непременно уловит и оценит благородную точность интонации этих трех простых слов: «Это и дорого». Тут и мужская густота голоса, и спокойная уверенность, которая сразу обнаруживает, что говорит специалист, и тот оттенок поощрительного уважения, с каким умный взрослый разговаривает с ребенком. Это и дорого!
Я так подробно остановился здесь на небольшой повести Катаева отнюдь не потому, что считаю ее «Войной и миром» нашего времени. Война у нас позади, а мир со всеми своими сложностями и трудностями еще впереди.
Повесть Катаева радует своим здоровьем, как может радовать хороший, красивый в своей нормальности ребенок.
За последнее время мы прочли довольно много повестей и рассказов о детях в войне. Что отличает их от повести Катаева? В большинстве этих книжек героями являются тоже дети — сироты войны, совершающие подвиги или переживающие сложные события.
Вот, например, в повести Копыленко «Солнце» есть, казалось бы, все основания для удачи. Трудно придумать положения более острые и драматические, чем те, которые лежат в основе книжки.
Маленький деревенский мальчик Гордей живет в землянке со своей старой, больной бабушкой. Деревня их занята немцами, хата сожжена. Родные убиты. Мальчик героически несет все трудности этой страшной жизни, да при этом еще с беззаветной смелостью прячет у себя в землянке раненого командира и делится с ним последним куском. Этому мальчугану сдается в плен солдат немецкой армии — чех,
Во время этих событий умирает бабушка мальчугана, и он остался бы совсем один на свете, если бы раненый командир не заявил о своем желании усыновить своего маленького спасителя.
Уж, кажется, трудно найти сюжет более трогательный по самому существу своему.
Местами у Копыленко находятся и какие-то точные и нежные слова, соответствующие его литературной задаче, — скажем, там, где мальчик спрашивает бабушку, жива ли она еще, и очень просит ее не умирать.
Но таких мест, к сожалению, не слишком много.
Ткань повести редковата, и от этого сюжет, такой правдоподобный в наше время, кажется подчас искусственным, придуманным. Достаточно было автору ввести в повесть приподнятый до ходульности разговор мальчика Гордея с солнцем, чтобы скомпрометировать правдивость и убедительность фабулы.
Копыленко — талантливый, искренний и опытный писатель, и поэтому мы вправе задать и себе и ему вопрос: чего, собственно, не хватило ему для того, чтобы его «Солнце» и в самом деле грело? Почему такой трагический, взятый из самой жизни сюжет породил столь привычный и не слишком глубокий рассказ? Почему, читая самые грустные страницы книжки, уже заранее угадываешь благополучную развязку, как это бывает в святочных рассказах?
Ведь вот удалось же Катаеву, при всем оптимизме его повести, тоже обещающей (но как-то очень осторожно и неуловимо) благополучную судьбу героя, избежать «святочности», поверхностности, сентиментальности. Чем это достигнуто? Прежде всего отсутствием служебных мест, бутафорских мостиков, ведущих от эпизода к эпизоду. На самую мелкую и как будто второстепенную деталь Катаев тратит настоящее воображение, темперамент, подлинные наблюдения. Лихой и щеголеватый четырнадцатилетний кавалерист в ярко-алом башлыке, в черной кубанке с алым верхом упоминается всего один раз, а как властно занял он свое место в повести, как ясно и весело входит он в память.
Такова настоящая поэтическая ткань всякой живой талантливой повести.
Жизнь не просто тянется от события к событию, она вся играет, перекликается удивительными и причудливыми подробностями, дарит каждую минуту что-то неожиданное, говорит разными голосами.
Начало повести, как и начало жизни, не должно быть всего только скучным вступлением, предисловием. И развязка, конец не может быть только необходимой расплатой по всем выданным в повести векселям. Не будем забывать о той зеленой ветке, которая так неожиданно радует нас иной раз осенью.
К сожалению, во многих детских повестях вы не найдете ни поэтической игры, ни разнообразия голосов, ни богатства счастливо найденных подробностей.
И во «взрослых» книгах всего этого не так много. А в детских и того меньше. Между тем книжка даже не смеет именоваться детской, если в ней нет ни игры, ни тепла, ни воображения.
Часто у нас говорят: надо мириться и со «средней» книгой, если она своей темой и материалом отвечает нуждам сегодняшнего дня. В этом есть свой резон. «Средняя» книга имеет право на существование. Но нельзя мириться с книгой тусклой, посредственной.