В небе полярных зорь
Шрифт:
— Товарищи летчики и техники! Товарищи командиры и политработники! Сегодня вам вручается полковое знамя. Берегите его как зеницу ока.
Командир соединения вручает знамя командиру полка.
Тот, передав стяг знаменосцу, командует:
— Полк, под знамя, смирно! Равнение на знамя!
Шеренги замирают.
Знаменосец, раскрасневшийся, взволнованный, высоко поднимает древко, в сопровождении ассистентов и вооруженного эскорта, чеканя шаг, идет вдоль шеренг. Сотни глаз сопровождают гордо развевающуюся на ветру святыню. И те, кто не раз уже стоял
— Вольно!
Но полк по-прежнему стоит, не шелохнувшись. Генерал подходит ближе к строю.
— Дорогие товарищи! Командование надеется, что вы с честью пронесете это Красное знамя через все испытания. Перед вами поставлена задача: в кратчайший срок подготовиться к боевым действиям. Ваши товарищи обливаются кровью в неравных боях с врагом. И чем быстрее вы придете к ним на помощь, тем меньше будет пролито крови вашими друзьями, тем сильнее будет наш удар по врагу. Одновременно вы будете нести охрану своего аэродрома и города. У вас есть все, чтобы успешно справиться с заданием. Желаю успеха.
К авиаторам приближается Илья Фомич Орехов. Пепельные, аккуратно подстриженные волосы зачесаны назад. Держа старенькую кепчонку в заложенных за спину руках, он внимательно смотрит на строй.
— Сыны наши родные! Под Красным знаменем мы с вашим комиссаром Сергеем Филипповичем Дедовым в гражданскую вместе белогвардейскую контру громили. Потом я на рудник пошел, а он остался в Армии. Но связи мы не порываем, дружбу крепко бережем. Перед тем, как поехать к вам, мы посоветовались с рабочими завода и рудника и порешили всем миром считать ваш полк родным полком. Бейте, сынки, врага беспощадно, всегда помните, что мы с вами. А мы ни сил, ни здоровья не пожалеем, а дадим все, что нужно для разгрома лютого зверя. Мы добудем столько руды и выпустим из домен такую лаву металла, что в ней сгорит вся нечисть. Примите от нас, от рабочих, скромные подарки. Они от всего нашего рабочего сердца.
Илья Фомич дал знак своим товарищам, и они стали вручать воинам посылки.
Передавая небольшой, аккуратно зашитый в белую материю пакет Бозору Мирзоеву, Илья Фомич ласково проговорил:
— Какой ты юный! Ну, это не порок. Не смущайся своей юности. Возмужаешь. Сергей Филиппович в ту пору, кажись, был еще моложе тебя, а в боях отличался на славу. А ты из каких мест будешь?
— Самый юг. Таджик я. Вахш-река слыхал?
— Слыхал. Не только слыхал, а и воевал там. Выходит, земляки мы с тобой. Да еще дважды. По реке Вахш и по реке Туломе. Вот как оно в жизни случается.
Принимая посылку с надписью: «Самому смелому летчику», Мирзоев краснел и что-то невнятно бормотал. В те дни Мирзоеву здорово не везло в полетах, и он не без оснований считал, что посылка попала не по назначению. А когда строй был распущен, то выяснилось, что все посылки были адресованы самым смелым летчикам и самым передовым техникам. В пакете он и нашел эту маленькую фотокарточку.
3
Утром
Не дождавшись подъема, Бозор тихо вышел на улицу. В небе блестели холодные звезды. Делая вид, что беззаботно прогуливается, Бозор несколько раз прошел мимо дома, где жила девушка.
«Когда она ходит на работу?» — думал Бозор, возвращаясь в палату.
За завтраком он разговаривал мало, был рассеян и на вопросы товарищей отвечал невпопад. Только Афоне Кучеренко, своему закадычному другу, рассказал о встречах с Таней, о непонятном тревожном чувстве, которого еще никогда не испытывал.
День казался Бозору бесконечным. Надеясь встретиться с Таней, он после ужина направился по знакомой тропинке. Гулял долго. Продрог и уже решил уходить, когда из-за угла вывернулась знакомая фигурка.
— Добрый вечер, Танюша, — радостно проговорил Бозор, почти подбегая к девушке.
— Это вы?! Откуда вы мое имя узнали? Может, я не Танюша совсем, — вскинув на Бозора удивленные глаза, протянула, словно пропела, она.
— От вас. Вот! — он показал фотокарточку.
— Нашел-таки, — обрадовалась Таня и тут же, скрывая свою радость, с деланным безразличием спросила: — Что вы так поздно здесь ходите?
— Прогуляться на минутку вышел перед отбоем, — едва сдерживая дрожь, соврал Бозор.
— Понимаю, снова случайная встреча.
— Вы всегда так поздно приходите с работы?
— Бывает и позднее.
— Вы, наверное, во вторую смену работаете?
— Без смены, когда как придется.
— А сегодня вы когда вышли из дома?
— Вас так интересует мой распорядок дня? — удивилась Таня. — Я ухожу из дома, когда вы еще спите. Хорош тоже мне кавалер! Он знает, как меня зовут, а своего имени не говорит.
Бозор с готовностью представился.
— Вот так-то, Бозор. Ухожу рано, прихожу поздно, извини, мне некогда. Да и ты, чего доброго, к отбою опоздаешь.
И Таня скрылась за дверью.
Шли дни. Каждый вечер они встречались на несколько минут, болтали о всякой всячине; но Бозор не решался сказать главного. И наконец однажды Бозор возбужденно заговорил:
— Танюша! Ты бы так недоверчиво не относилась ко мне, если бы знала, что у меня в сердце.
— Что же? Заноза? Надо немедленно оперировать.
— Тут операция не поможет, — осмелев, шуткой на шутку ответил Бозор. — Таня! — прошептал он и крепко сжал руку девушки. — Понимаешь, Таня...
— Ой! — вскрикнула девушка. — Времени-то сколько уже! Пора домой.
— И все? — недоуменно спросил Бозор.
— А что еще?
— Когда мы сможем долго-долго поговорить? Таня немного подумала, а потом ответила:
— Завтра я, пожалуй, разрешу тебе зайти ко мне ненадолго, а теперь — спокойной ночи.