В объятиях порочного герцога
Шрифт:
– Ничего страшного я не сделала, папенька. – Она всплеснула руками. – Линора хотела поговорить со мной, так как боялась, что родители не примут ее решения отказать лорду Ренчеру. Она призналась мне, что любит мистера Хьюитта, и поведала о своем отчаянии, ведь ее семья никогда не дала бы согласия на этот брак по любви.
– Разумеется, родители не одобрили бы его! Они ведь любят свое дитя.
Имоджен едва удержалась, чтобы не возразить: если родители любят дочь, то почему бы им не согласиться с ее решением?
– Линора попросила меня встретиться с ее мистером Хьюиттом. Мы встретились, и молодой человек показался мне вполне благоразумным
Герцог потер глаза. Выражение лица у него было сердитое и в то же время обреченное.
– Рассказывайте, дитя мое, не стесняйтесь. Тем более мне уже известно, чем все закончилось.
Имоджен, вздохнув, продолжала:
– Мысль о том, что им с мистером Хьюиттом придется расстаться, была ненавистна Линоре. Ее возлюбленный попросил у мистера Вайнола руки его дочери и был отвергнут. Тогда он предложил бежать и пожениться тайно, и Линора спросила совета у меня. – Будучи не в силах выдерживать устремленный на нее гневный взгляд отца, Имоджен уставилась на свои сцепленные руки. – И я сказала, что если она не хочет становиться женой лорда Ренчера, то им с мистером Хьюиттом лучше отправиться в Гретна-Грин [3] .
3
Гретна-Грин – небольшая деревня на юге Шотландии, где пары могли венчаться без согласия родителей, что было невозможно сделать на территории Англии до достижения молодыми 21 года. (Примеч. ред.)
– Это все?
«Если повезет, меня запрут в комнате всего лишь на неделю!» – подумала Имоджен, а вслух сказала:
– И я научила Линору солгать родителям. Первые несколько дней после побега они думали, что Линора гостит у нас. Хотя, полагаю, все разъяснилось очень быстро. Ее отец, вероятно, спросил, чем мы с Линорой заняты, и вы…
– Я сказал, что понятия не имею, о чем он говорит. – К герцогу полностью вернулась его изначальная суровость. – Можете ли вы представить всю неловкость положения, в которое вы меня поставили этой ложью?
– Папенька, прошу, простите меня! Я этого не хотела, – прочувствованно заверила его Имоджен. Девушке и в самом деле было стыдно, что отец запутался в паутине сотканной ею лжи. – Но когда Линора попросила меня о помощи, я даже не подумала отказать. Ведь она моя подруга…
– Вам не следовало вмешиваться, Имоджен. Признаюсь, вы очень разочаровали меня.
У девушки задрожала нижняя губка – верный признак огорчения. Имоджен обожала отца, и ей было больно думать, что своим проступком она уронила себя в его глазах.
– Значит, порки не избежать? Еще можно запереть меня в чулан и не давать ничего, кроме воды и хлеба…
Имоджен бросила быстрый взгляд на отца, но он уже отвернулся. Полной уверенности не было, и все же ей показалось, что уголки его губ дрогнули, как если бы он подавил улыбку.
– Обойдемся менее драматическими мерами, дитя мое. Хотя запереть вас в спальне было бы с моей стороны большой любезностью. Помогая Линоре сбежать, вы кое о чем не подумали…
– О чем же?
– Что придется смотреть потом в глаза ее родителям. Они быстро поняли, кто содействовал их дочке, и это открытие их не обрадовало. Лорд Ренчер, конечно, не из тех джентльменов, по которым обычно сохнут юные леди, но он
Девушка шмыгнула носом, стараясь не заплакать. Герцог подал ей платок, и она пробормотала слова благодарности.
– Мне следует попросить у родных Линоры прощения? – спросила Имоджен, вытирая слезы, выступившие в уголках глаз.
– Только если в этом возникнет необходимость. Сэр Горацио с супругой предпочли бы не привлекать внимания к недавнему замужеству своей дочери. Благо, лорд Ренчер проявил себя с лучшей стороны, ибо быть отвергнутым ради соперника, во всех отношениях менее достойного, – это оскорбление.
Имоджен кивнула.
– Мне позволено будет выехать сегодня с матушкой и Верити?
– Через три дня день рождения нашего монарха, так что празднует вся страна. И я не вижу необходимости лишать вас этого удовольствия.
– Спасибо, папенька! – Девушка встала и подбежала к отцу. – Я не заслуживаю такой доброты!
Герцог Треветт взял протянутую ему руку и ласково пожал пальчики, давая понять, что она не утратила его любовь.
– Я понимаю, дружба накладывает определенные обязательства. Но хорошая дочь не должна забывать, что она имеет их также и перед своей семьей!
Имоджен обожала родных, и мысль о том, чтобы огорчить хоть кого-то из них, была для нее невыносима.
– Я знаю, папенька.
Такой ответ обрадовал герцога, это было очевидно.
– Прекрасно! Хочется верить, вы вспомните наш разговор, когда придет ваш черед.
– Мой черед? – Имоджен нахмурилась, недоумевая. – Какое отношение замужество Линоры имеет ко мне?
– Вайнолы не единственная семья в городе, которая желает устроить судьбу своих дочерей. – Герцог поцеловал дочь в лоб. – Но ты можешь положиться на своего папеньку. Он выберет для тебя достойного супруга.
«Супруга? Для нее?»
Имоджен, улыбнувшись, кивнула, однако сердце ее затрепетало. Она ведь еще так молода – ей всего восемнадцать! Мать заверила ее, что летний сезон они проведут в столице ради удовольствий, которых не найти в сельской глуши, но о замужестве речи пока не идет. Неужели она солгала? Может, родители уже подыскали для нее жениха на много лет старше и теперь ждут удобного случая, чтобы представить его?
Смутные страхи теснились в головке Имоджен, когда она извинилась и поскорее покинула библиотеку, опасаясь, как бы отец не заметил ее смятения.
Глава 3
– Какой приятный сюрприз, Блекберн! – Норгрейв поклонился – судя по всему, из уважения к герцогскому титулу друга. – Я думал, ты в театре. Сегодня дают «Подозрительного супруга».
– Зачем идти в театр, когда эту пьесу показывают в каждом бальном зале города? – сказал Тристан с улыбкой.
Норгрейв усмехнулся.
– А как же твоя актриса – та, что исполняет главную роль? Мне показалось, она уже запустила в тебя свои коготки! – насмешливо поинтересовался маркиз, хотя было очевидно, что от интрижки с упомянутой актрисулькой он и сам не отказался бы.