В одном шаге
Шрифт:
— Я сам неоднократно бывал на перешейке, всячески просил и требовал именно там оборудовать передовую позицию в три линии. Сама гора Самсон, или Наншань, она прямо в центре перешейка, за ней можно было построить тафаньшинские позиции, а тыловым рубежом могли послужить нангалинская линия. Но все работы не стоили выеденного яйца — флот должен был находится не в Порт-Артуре, а в Дальнем, и тем отвратить противника от захода в Талиенванский залив. Но после торпедирования в январе двух наших броненосцев, решено было устраивать крепостные фортеции, Степан Осипович заверял меня, что не допустит высадки японцев в Дальнем. После гибели «Петропавловска» на мине наместник адмирал Алексеев категорически отказался рисковать оставшимися кораблями. Потому и не укрепили толком перешеек, спохватились поздно. И между нами, Николай Александрович — командующий Маньчжурской армии отправил приказ, в котором прямо указывал, что не стоит вести на оных позициях «упорный бой». Хотя был бы в Дальнем наш флот, то держать
— Роман Исидорович, я готов через три дня повести в Талиенванский залив наши броненосцы. Минных заграждений там почти нет, но впереди пустим пароходы. Вражеских кораблей в заливе немного — их там нужно уничтожить. Затем разгромим и город, и пристани, и вообще все. Там огромные склады японцами устроены, с них питают армии в Маньчжурии — их тоже уничтожим, пока есть возможность. А там после ремонта снова подойдут японские броненосцы — грех такой момент упускать.
— Вы хотите разгромить Дальний…
Генерал посмотрел на моряка округлившимися глазами, но когда понял что это не шутка, а выверенное решение, чуть ли не задохнулся, даже слова не мог вымолвить. Прошла где-то минута, за которую Роман Исидорович собрался с мыслями и негромко заговорил:
— Но это нецелесообразно, Николай Александрович! Склады сразу четырех японских армий нужно не сжечь и уничтожить, а захватить и использовать для обороны Порт-Артура!
— Но для этого потребуется долгое время удерживать Дальний и перешеек, Роман Исидорович. Да, огнем корабельных орудий мы можем нанести противнику определенный ущерб, но силами одного флота удержать территорию столь долгое время мы просто не сможем. Это под силу только пехоте с полевой артиллерией, а ее у меня нет, только немногочисленные десантные команды. На отправку войск генерал Стессель не пойдет, найдя тысячу причин, даже если будет осознавать, что совместные действия армии и флота могут принести огромную пользу. Разве не так?
Воцарилась тягостная тишина — Кондратенко только кивнул головой в ответ, затем негромко сказал:
— Анатолий Михайлович не согласится, тут вы правы, найдет множество отговорок, чтобы не участвовать войсками в этом предприятии. Бог мой — но это ведь единственный нас шанс, и мы его так бездарно упустим!
Матусевич только усмехнулся — он не мог сказать генералу, что должен героически погибнуть при обороне крепости, сколько таких шансов бездарно профукал высший генералитет, что командует войсками в эту войну. Именно самодурство генералов, их неприкрытое «местничество» с интригами, нежелание чтобы слава доставалась другим, а порой и откровенное «шкурничество» и полное непонимание обстановки, и привели армию к печальным итогам, когда не было достигнуто ни одной победы. Впрочем, на флоте творится тоже самое — адмиралы на словах готовы воевать, но как доходит до дела, показывают свою полную неспособность. Почему это происходит, непонятно, ведь каждый из них по отдельности вполне квалифицированный военный, но поставленное монархом руководство вооруженными силами совершенно неадекватно насущному моменту и не отвечает обстоятельствам. И теперь Николай Александрович решился сказать, что думает на самом деле — после слов Кондратенко стало ясно, что терять больше нечего.
— Значит, нужно найти другой подход к Стесселю, и взывать не к уму, чести и благородству, к выполнению долга, а к другим мотивам, которыми руководствуется «их превосходительство». По флоту я прекрасно знаю, что адмирал Алексеев и его протеже контр-адмирал Витгефт сделали от себя все зависящее, чтобы дать японцам прекрасную возможность нанести нам поражение с самого начала войны. Не смотрите на меня так, Роман Исидорович, я отдаю себе отчет в сказанном. Посудите сами — о том, что японцы начнут воевать с нами, все понимали еще с китайской компании, требовалось усиливать флот всеми доступными мерами. Но что вместо этого было сделано за последние три года свидетельствует о совершенно другом подходе. Из Порт-Артура увели на Балтику, якобы для ремонта три броненосца и броненосный крейсер, но к работам на них не приступили до самого начала войны. Предлагали ремонтировать здесь, на месте, но деньги выделили на Дальний, а тамошние доки и город с портом отдали японцам в неповрежденном состоянии. Отправленный сюда броненосец «Ослябя» с крейсерами на полпути повернули обратно, хотя вышедшие намного позже него «Цесаревич» и «Баян», да что там — купленные противником в Италии броненосцы — пришли как раз к началу войны. Да, может быть это странно — но «Ниссина» и «Касугу» предлагали выкупить вначале нам, но начальник ГМШ тогда контр-адмирал Рожественский отказался, мотивируя тем, что эти корабли не подходят для нашего флота. Вот какой умник — война на носу, а ему корабли не подходят! Японцам подошли, по нам стреляют, а ему не нужны!
Матусевич вызверился, посмотрел на опешившего генерала — искреннее смущение того вполне понятно, ведь флотский выкладывал перед ним «грязное белье» своего ведомства, а «такое» было не принято показывать. Но терять больше было нечего, нужно продолжать «резать правду-матку».
— А может быть дело в другом, как шепчутся «злые языки» — адмирал Абаза потребовал с фирмы
Квантунский полуостров в миниатюре напоминает Крым — единственный путь туда ведет через свой «Перекоп», только узкий перешеек, всего три версты, причем перекрывается огнем корабельной артиллерии от Талиенваня. Именно Дальний, а не Порт-Артур является значимым местом — порт стал центром по приему грузов для воюющей на континенте японской армии. Более лучшего места не найти, но именно перешеек и стратегическую гавань было решено сдать противнику практически без боя, проявив о нем даже «заботу» — в гавани все сооружения и брошенные пароходы достались в исправном состоянии. А ведь от начала войны прошло почти четыре месяца…
Глава 21
— Вся эта Маньчжурия сплошная авантюра дельцов, преследующих своекорыстные цели, и вы о том знаете, генерал. Именно они нас втянули в эту войну, а вторая группа высокопоставленных аферистов, имена которых на слуху, прикладывает большие усилия, чтобы мы потерпели в этой войне поражение. И к нашей беде такое возможно. Флот не воевал полвека, о временах Синопа давно забыто, и только вчера наши моряки вкусили «крови», одержав первую над врагом победу. А ведь наши «отцы-командиры» сделали все, чтобы флот перестал существовать как реальная боевая сила. Смотрите сами, Роман Исидорович — крейсер «Варяг» по приказу наместника загнали в Чемульпо, где его пришлось потопить. Загнали новейший крейсер в «занюханный» корейский порт, где достаточно было оставить канонерку «Кореец» — такую там и потерять не страшно, хотя и обидно. Ведь предлагали адмиралу Алексееву расставить по нейтральным портам абсолютно ненужные «Забияку», «Джигита» и «Разбойника», их потерять не жалко, давно на слом отправлять. Все семь канонерских лодок могли собрать в единый кулак в Дальнем, там они с тихоходными броненосцами представляли бы из себя мощную силу. Однако сам всемогущий Витте воспротивился использовать Дальний в качестве военно-морской базы, для чего он стократно больше подходит, чем Порт-Артур, нет мороки с выходом в открытое море только в прилив. Нужно было выделить деньги на строительство укреплений на перешейки, поставить береговые батареи, оборудовать доки и завод. И эти затраты многократно меньше тех ассигнований, которые ушли на строительство укреплений Порт-Артура, где цемент покупали по завышенной цене как германский, а получали через подрядчиков отвратный японский, в результате чего перекрытия выдержат попадания только шестидюймовых бомб, а не одиннадцатидюймовых, как первоначально рассчитывалось по смете.
Слова адмирал, сказанные в сердцах, поразили генерала Кондратенко — он ведь вел фортификационные работы и прекрасно видел махинации на подрядах, но сделать ничего не мог, хотя несколько раз докладывал о том Стесселю. Но все ассигнования проходили через канцелярию наместника ЕИВ, к таким вещам не только простого строевого генерала никогда не допустят, но оказалось, что и начальника Квантунской области, командующего войсками. И Роман Исидорович хорошо помнил, как Анатолий Михайлович несколько раз непечатными словами высказывался в адрес дельцов, что смогли обмануть даже самого наместника, втершись к нему в доверие. И в самом Дальнем градоначальником был Сахаров, статский советник, доверенное лицо всесильного сановника Витте, министра финансов, а ныне председателя кабинета министров. И решал порой он куда больше Стесселя, самолюбие которого было не раз ущемлено строгими депешами из Петербурга, когда тот по незнанию попытался посягнуть на коммерческий порт. И о том он решил напрямую сказать моряку — откровенность на откровенность.
— Я знаю это, Николай Александрович — начальник Квантунской области несколько раз указывал наместнику и даже докладывал военному министру генералу Куропаткину, но ему было велено не лезть в свое дело. И когда началась война мы многократно просили наместника о строительстве укреплений на перешейке, и о кораблях в Дальнем. Однако нам в том было категорически отказано. Впрочем, и сам прибывший командующий Маньчжурской армией не посетил Квантун, а 1-й Сибирский корпус генерала Штакельберга не стал стягивать к Цзиньчжоу, когда неприятель высадился у Бицзыво. И даже дал указание не отстаивать перешейки из-за недопустимости потерь — Фок отводил полки, имея на то прямой приказ от его высокопревосходительства, хотя оборону на Зеленых горах держал месяц.