В огне повенчанные. Рассказы
Шрифт:
Оставшись один, Веригин подошел к дверной стойке блиндажа, на которой поблескивал осколок зеркала. Воспаленные белки глаз и провалившиеся щеки, перерезанные двумя глубокими складками, старили его лицо, делали вид болезненным, хотя ухудшения в состоянии здоровья генерал не только не чувствовал, но даже наоборот: собственное тело последнее время казалось ему как никогда мускульно-сильным, пружинисто-быстрым, реакция на внешние раздражения была молниеносной…
«Сдают нервы, генерал… Все это скажется потом, к старости, если она наступит», — думал Веригин,
К приходу начальника разведки подполковника Лютова, доложившего, что пленный офицер прибыл и находится в «приемной», Веригин успел закончить утренний туалет, надел до блеска начищенные ординарцем сапоги, освежился «Шипром» и, наглухо застегнув пуговицы гимнастерки, повернулся к Лютову.
— Кто будет переводить?
— Пришел какой-то в очках, Реутов прислал.
— Давайте его сюда.
Через минуту начальник разведки вошел в блиндаж с переводчиком.
Белецкий чем-то напомнил Веригину знаменитого гипнотизера Вольфа Мессинга, которого он видел перед самой войной. Его опыты потрясли тогда зрителей.
Огромные очки в роговой оправе с дымчатыми стеклами, копна густых черных волос, под которыми худое, продолговатое лицо переводчика выглядело болезненным и усталым, твердые линии рта, говорившие о характере сильном и непреклонном, высокий рост и опрятный вид — все это как-то сразу вызвало у генерала доверие.
— Товарищ генерал, лейтенант Белецкий прибыл по вашему приказанию!
— Садитесь. Будете переводить. Ночью взяли «языка». Офицер. — И, повернувшись к подполковнику Лютову, кивнул ему; — Введите.
Пленного конвоировал Богров-старший. Его Веригин узнал сразу же, увидев из-за плеча вошедшего в отсек немецкого обер-лейтенанта пышные, с заметной проседью усы пожилого ополченца. Глаза у пленного были завязаны грязной солдатской обмоткой. Руки за спиной скручены сыромятным чересседельником.
— Снимите повязку! — приказал генерал Богрову.
Николай Егорович поставил винтовку в угол отсека и размотал обмотку на голове пленного.
Обер-лейтенант был чуть выше среднего роста, голубоглазый, со впалыми щеками и четкими линиями подбородка, над которым изогнулись в улыбке-гримасе губы. «Классический образец нордической расы, как ее описывали в своих трудах немецкие ученые», — подумал Веригин, окинув взглядом пленного.
Увидев перед собой генерала, обер-лейтенант расправил плечи и вскинул голову.
— Фамилия?
Переводчик, сидя у краешка стола, почти синхронно переводил вопросы генерала и ответы пленного.
Допрос пленного протоколировал подполковник Лютов.
— Франц Гальдер, обер-лейтенант отдельного саперного батальона мотомеханизированного корпуса четвертой полевой армии, — перевел Белецкий ответ пленного офицера.
— Кто командует вашим корпусом?
— Этого я вам не скажу, господин генерал.
— Почему?
— Не имею права.
— Почему же вы тогда назвали часть, корпус и армию, в которой сражались?
— Все это записано в моей офицерской книжке,
Подполковник Лютов положил на стол перед генералом удостоверение обер-лейтенанта.
— С каким заданием вы перешли Днепр и почему очутились под мостом?
— Думаю, и без моих показаний вам все ясно: ваши солдаты взяли у нас целый арсенал пиротехнических инструментов.
— Хотели взорвать мост? — спросил генерал и заметил, как после перевода этого вопроса губы пленного дрогнули в насмешливой улыбке.
— Наоборот. Мы хотели спасти мост.
— Нам мост тоже очень нужен, но мы его все-таки взорвем, когда придет час.
— С этим часом вы опоздали, господин генерал. Он пробил несколько дней назад.
— Вас сюда привели отвечать на вопросы, обер-лейтенант, а не оценивать обстановку, — сдерживая гнев, внешне спокойно проговорил генерал.
В отсек командного пункта вошли начальник штаба и комиссар Синявин. Не мешая ведению допроса, они бочком прошли в свободный угол и сели на длинной лавке, тянувшейся вдоль степы.
Генерал раскрыл удостоверение личности пленного и, остановив на нем взгляд, спросил:
— Где располагается штаб вашего корпуса?
Обер-лейтенант молчал, словно не расслышав вопроса.
Переводчик повторил вопрос. Пленный молчал.
— Вы не знаете, где располагается штаб вашего корпуса?
— Я знаю, где располагается штаб моего корпуса. Но я не скажу об этом, господин генерал.
— Почему?
— Я принимал присягу на верное служение фюреру.
— Кто давал вам задание обрезать электропроводку под мостом? — Задав этот вопрос, генерал был почти уверен, что от этого арийского фанатика он ничего не добьется и только понапрасну тратит время.
— В нашей армии, как и в русской армии, господин генерал, нижестоящий офицер получает приказание вышестоящего.
Генерал прошелся вдоль стола. Пальцы его рук, сомкнутых за спиной, хрустнули. «И откуда?.. Откуда этот гонор?! Ведь в плену, жизнь висит на волоске, а ведет себя… Наглец!..»
— Вы так ничего и не скажете нам об оперативных планах и задачах вашего корпуса?
Пленный оживился. В глазах его засветился воинственный блеск.
— Задача нашего корпуса на сегодня: смять и уничтожить на левом берегу Днепра московскую добровольческую дивизию, которая носит имя Сталина.
— Вам и об этом известно?
— Наша военная разведка, господин генерал, за годы войны приобрела кое-какой опыт.
— Какая же задача у вашего корпуса будет завтра? — стараясь быть как можно спокойнее, спросил Веригин и дал знак Лютову, чтобы этот его вопрос и ответ на него он обязательно записал.
— Москва! — словно давно ожидая этого главного вопроса, чеканно ответил обер-лейтенант. — На четыре машины транспортной роты… — Пленный сделал паузу и посмотрел в сторону переводчика: — Запишите, пожалуйста, это уже точная цифра: на четыре машины транспортной роты уже погружены дорожные стрелки-указатели с надписью «На Москву».