В опале честный иудей
Шрифт:
Встречаются в папке ответы и забавные, саморазоблачительные. Зав. отделом поэзии журнала «Знамя» Ермолаева, отвергнув маленькую поэму Ал. Соболева «Военком», делает, на мой взгляд, странное уведомление: она извещает меня, что журнал в одном из ближайших номеров намерен поместить стихи В. Савельева на такую же тему. «Всплыл» на моем пути опять Савельев... В отместку за то, что я вернула его ответ мне (он писал за Карпова), сообщив, что «я глупостей не чтец, тем паче образцовых». Вот тебе, настырная баба, в отместку получай: стихи Соболева - вон! Стихи «своего» Савельева - на полосу! Сговорились... Решили уколоть... Кого?!. Автора нет в живых. Значит, меня? О, бессмертный одесский привоз с его уникальными нравами! Не слышала, чтобы, отвергая произведение автора, его извещали: «Мы, Вася, вместо тебя напечатаем Петю»... Злоба и зависть мешают самоконтролю - истина старая. А вот и еще: мои
Ответ в несколько слов на мое письмо председателю Комитета по печати по поводу «книжки-малышки» «Бухенвальдский набат», изданной «Современником» с искажениями большей части стихов. Бывший аппаратчик ЦК партии предлагает мне решить спорный, по его мнению, вопрос в суде. Он отлично понимает, что определять качество стихов через суд — затея нелепая, бесперспективная. Ума и опыта всей коллегии адвокатов не хватит, чтобы доказать правоту одной стороны и неправоту другой. Тем более что о вкусах не спорят. Кроме того, судебное разбирательство - это уйма времени, немало денег, крепкие нервы. И во всем этом у меня, которой под семьдесят, дефицит. Тот. кто сочинил ответ-отписку, отлично знал, что мне рекомендует, в какую изнурительную волокиту хочет меня втравить. Помочь мне он не хотел. Отнесся ко мне враждебно. Почему ? Потому что не боялся: никакой угрозы ни с одной стороны. «Крой, Ваня, Бога нет». Свобода... Поневоле в который раз подумаешь: до свободы надо еще дорасти. Так как этот человек еще возникнет в моем повествовании, назову его фамилию - Алифанов.
Как считаете, по праву, без натяжки присоединяю я этот небольшой цветок ко второму букету «Ату его... ату!»?
Рассказать разве еще об одном уроке, преподанном защитниками мира в советском исполнении не самому поэту Ал. Соболеву, а мне, его вдове. Я обратилась в СКЗМ в 1987 г., вскоре после кончины Александра Владимировича, о чем, как я подумала, там могли и не знать из-за отсутствия сообщения в прессе. Затрудняюсь сказать, почему обратилась - видно, не пришла в себя после ухода из жизни дорогого мне человека или сбил меня с толку Г. Боровик, то и дело появлявшийся в стандартной позе - вполоборота - на телеэкране с речами, на свой лад, о мире, но я написала письмо в СКЗМ. Не ищу оправдания, не раскаиваюсь, хотя в общем-то и не мешало бы. То ли я искала опору, то ли сочувствие, не знаю, но мне не удалось тогда остановить себя и не совершать этой явной глупости. Что ж, не ошибается, говорят, тот, кто ничего не делает. И где-то на донышке души мне казалось (или так хотелось), что взываю я к единомышленникам и соратникам Ал. Соболева в деле защиты мира на Земле, а не ряженным под таковых, и следовательно, к людям, очень хорошо к нему расположенным. Я посмела высказать некоторые пожелания: об увековечении памяти активного борца за мир, о выпуске, при их содействии, на фирме «Мелодия» памятной грампластинки с антивоенными песнями и стихами Ал. Соболева, об установке на могиле поэта достойного надгробия. Не скрою, я ждала услышать слова соболезнования, поддержки и сочувствия... Ну и вляпалась!.. Поделом мне!.. Как не сообразила, что такой верный проводник светлых идей компартии в жизнь, как Боровик, не захочет снизойти до беседы со мной? Кто я? Какой у меня вес в жизни общества? Что от меня толку сейчас и в будущем? Сплошные нули в ответах. А посему вельможи из СКЗМ, если не из антисемитизма, то в целях соблюдения личного покоя предпочли общаться со мной через «прислугу», как баре с просителями.
Я не дождалась ни звонка, ни живого слова соболезнования. Вместо этого получила уведомление о том, что могу получить в Фонде мира пятьсот рублей на надгробие. Почему пятьсот, а не тысячу пятьсот, не пять тысяч, кто и исходя из чего определил в СКЗМ стоимость надгробия автору «Бухенвальдского набата»? Это «осталось за кадром»...
В ответе мне из СКЗМ, подписанном техническим работником, я, сколько ни старалась, не нашла ни слова соболезнования. По тону и духу он походил на уведомление из ЖЭКа о, скажем, замене сантехники. До сих пор не додумалась: унизить меня вознамерились тогда платные защитнички мира или просто оскорбить?
Я не взяла грязную подачку. Мысленно отправила ее на похоронные нужды руководства СКЗМ. Ответить ударом на удар? Не то было время, не то у меня положение: папки с рукописями - полувековой труд поэта Ал. Соболева - определяли и регламентировали мои действия. Их судьба была полностью в моих руках. И это было важнее «дуэлей», к тому же с неизвестным результатом, не обязательно в мою пользу. Скорее, наоборот...
Мое предложение об увековечении памяти автора самой лучшей песни в защиту мира, созданную в стране, СКЗМ не соизволил даже обсуждать. А пожелание о выходе памятной грампластинки
Я вознесла страстную молитву Богу, чтобы он покарал нечестивцев. Говорят, мольбы вдов и сирот доходят до Бога.
...Наверно, каждому из нас доводилось видеть веселого сытого пса, играющего тряпкой. Он ее и так и сяк: и подбросит, и подпрыгнет за ней, и схватит зубами... Резвится животное от избытка сил и жизненной энергии. Это - запев. А теперь, увы, не «песня», а быль.
Может быть, и не стоило бы отводить место в моем повествовании такой в общем-то обычной фигуре среди чиновничьего «братства», как Марат Шишигин, если бы не мои с ним контакты, связанные с поэтом Ал. Соболевым, на протяжении нескольких месяцев. К нему, начальнику Управления республиканскими и областными издательствами, я обратилась с просьбой об издании полного, исправленного сборника стихов покойного автора «Бухенвальдского набата», как это было обещано в письме Б. Пастухова. И отдельно - сборника стихотворной сатиры Ал. Соболева.
Перестроечные мотивы и настроения не только рекомендовали, но и повелевали так поступить. Обнадеживала и полученная мной вроде бы поддержка (на словах, конечно) инструктора ЦК партии некоего Моргунова, порекомендовавшего мне обратиться с рукописями Ал. Соболева в издательство «Советская Россия».
Материалов для сатирического сборника имелось предостаточно: лучшие, актуальные фельетоны, басни и сатирические миниатюры из трех книжечек «Библиотеки “Крокодила”». Наверняка и пополнила, и украсила бы книжку сатира Ал. Соболева, дожидавшаяся выхода в свет в письменном столе «антисоветчина».
Я составила сборник стихов «Бухенвальдский набат» - название посчитали нужным сохранить, так как автора люди не знали.
Обе рукописи отнесла в издательство «Советская Россия». Одновременно направила письмо с некоторыми необходимыми пояснениями и подробностями Марату Шишигину. Для содействия. Для контроля.
Жалею ваше время, уважаемый читатель, а заодно и свои нервы: не буду я излагать все зигзаги, загогулины и выкрутасы, продемонстрированные мне «Советской Россией».
Мое намерение соединить сатиру Ал. Соболева в одну книжку было пресечено самим директором издательства В. Новиковым. В не очень грамотном письме он смело и категорично забраковал всю сатиру Ал. Соболева. В пылу и рвении забыл, что почти все им забракованное уже прошло и цензуру и редактуру таких печатных органов, как «Правда», «Известия», «Труд», «Вечерняя Москва», журнал «Крокодил», которых никто и никогда, на моей памяти, не упрекал в неграмотности.
О, великое право самостоятельности, полученное издателями в самом начале перестройки! Какой простор открылся благодаря этому правилу для отфутболивания неугодных авторов! Да, видать и до самостоятельности в вопросах издательских надо было дорасти, дабы не стала самостоятельность самоуправством...
Когда берешься за рассказ о людях, присвоивших право попирать нормы морали и топтать законы, будто бы не для них и придуманные, трудно обойтись без сильных, но неблагозвучных определений. Но как-то неловко ставить их перед именами писателей, профессиональных литераторов, создающих, надо полагать, для народов Земли духовную пищу, хотелось бы думать, самоогражденных от дурных действий своей высочайшей миссией.
Со многими иллюзиями пришлось мне распроститься, когда судьба свела меня на узкой дорожке с советскими писателями, кои являли мне свои деяния, как индивидуальные, так и коллективные.
Таким обязывающим предисловием я сочла необходимым предварить короткий рассказ о том, как в ордена Знак Почета издательстве «Советская Россия» решали судьбу рукописи сборника стихов поэта Ал. Соболева «Бухенвальдский набат». Ссылки на даты подтверждены документами, без них не обойтись.
В июле 1987 г. я, вдова Ал. Соболева, сдала рукопись в издательство. Запись в книге продвижения рукописей (была такая в издательстве). До декабря 1987 г. рукопись лежала без движения. А время шло... А мне уже было 65 лет.