В опале честный иудей
Шрифт:
Не сразу дошло до меня, что деньги - предлог для изысканной волокиты в духе частушки 20-х годов: «Чтобы на работе быть - надо в профсоюзе быть. А чтобы в профсоюзе быть - надо на работе быть».
За чем же дело стало? В одной из наших с ним бесед Ковальджи наконец прямо предложил мне сходить на прием к секретарю ССП Москвы. «Кто теперь возглавляет Союз?» - спросила я. «Владимир Савельев». — «Тот, кто был консультантом при Карпове?» - «Да».
А я-то бродила словно в потемках. Настигла-таки меня карающая длань В. Савельева за то, что не отнеслась к нему, пребывавшему в роли консультанта, с должным почтением, да куда там - с подобострастием! Я представила себя просительницей перед В. Савельевым, и мне стало смешно. Нет, мой супруг не потребовал бы, да и не принял бы от меня
– ссылался в письме мне на это положение как на закон.
Выслушав предложение К. Ковальджи встретиться с руководством Московского отделения ССП, я обратилась с письмом к Генеральному директору издательства «Московский рабочий» И.В. Скачкову. О чем писала? Все о том же, пыталась вразумить, доказать, напоминала (здесь уже вполне умышленно) о таких общеизвестных моментах в сфере человеческих отношений, как уважение, порядочность и пр. Все это я старалась расшевелить в человеке, по должности ответственном и просвещенном (напомнила высказывание В.А. Жуковского: «Просвещенность - ученость, сочетаемая с нравственностью»). Мой адресат имел ученую степень. Ответ И. Скачкова мне и изречение Жуковского разделяли чуть ли не два века. И ныне просвещенность, вероятно, ученость, не обременяющая себя нравственностью. Генеральный директор издательства «Московский рабочий» писал: «Мы обратились за поддержкой в ССП. Однако Союз писателей книгу Вашего мужа к изданию не рекомендует». Всего две фразы, а сколько открытий! Во-первых, кругом самостоятельное издательство побежало советоваться в Союз (?!). Нарушив закон, ССП вмешался в самостоятельность издательства. Невольно вспомнилось: «Когда нужен вор, его снимают с виселицы».
Это к вопросу о соблюдении закона.
Теперь о второй, не то что поразившей, а сразившей меня находке, сделанной в двух упомянутых фразах: оказывается, Ал. Соболев был в жизни только моим мужем! А не поэтом. Читайте: «...книгу Вашего мужа к изданию не рекомендует». Потому, наверно, что просто моему мужу легко отказать в выпуске книги. А поэту Ал. Соболеву несколько неудобно все же взять да и ляпнуть: «Книгу поэта Ал. Соболева, потрясшего мир своим произведением, печатать не рекомендует». Люди не поймут. И здесь хочешь - не хочешь, а заговоришь об этических нормах, беспорядочный язык ограничивающих. Что-то не приходилось мне ни читать, ни слышать словесные перлы вроде: «В центре Москвы установлен памятник мужу Натальи Николаевны». И хотя это и правда, но, упорядочив издавна и язык и мысли, люди говорят и пишут так. как принято, как подобает и приличествует описываемому факту: «Установлен памятник великому поэту Пушкину». И все согласны и с данью памяти поэту, и с характером информации о том. (Я далека от сравнения одаренности, понятно.)
Но. когда речь заходит об Ал. Соболеве, все морально-этические нормы и законы начинают «сбиваться с шага». Не захотелось И. Скачкову назвать Ал. Соболева поэтом. Чего-то здесь явно не хватает: просвещенности у главного директора издательства или таланта и заслуг литературных у автора знаменитого художественного произведения? Позиции Скачкова нетрудно найти оправдание: какой ты. Соболев, поэт, когда ты не член ССП. безбилетник?! Чем ты можешь подтвердить свою принадлежность к избранным господом Богом? Покажи справку, справку!!! Нет ее у тебя? Значит. ты и есть всего-то муж своей жены!.. Из этой логической цепочки вырастает сногсшибательный вывод: может быть, "Бухенвальдский набат" сочинил муж д р у г о й ж е н ы?!
И проснулось во мне чувство огромной вины: в самом деле, мой муж получил в «Московском рабочем» отказ. А не будь он моим мужем, а чьим-то еще, все выглядело бы по-другому?.. Вот такой неожиданный курбет!
Кому издательство возвращало рукопись с такой легкостью, с какой возвращают десятку, взятую взаймы? Автора не было в живых. Его многолетний труд возвращали мне - 73-летней одинокой вдове, по строгому счету — в никуда, на
...Нам одно осталось, что бы ни случилось, биться, не сдаваться дьяволу на милость...
... если это надо, значит - выполнимо.
В бой, старушка! В путь, хотя «дорога - никуда: грязь пополам со льдом»... Не падай духом, хоть и настигает тебя, как безысходность, коллективный приговор «братьев-литераторов»: «Именем Союза советских писателей полувековой труд автора лучшей антифашистской, антивоенной песни “Бухенвальдский набат”, покорившей мир, подлежит уничтожению». Сперва отвергли как писателя тебя, Ал. Соболев, дошла очередь и до твоего творчества. «Ату его, ату!» - гремит победно, торжествующе, беспощадно... Среди ликования одних, гробового молчания других. Приглушенный реквием.
И свершалось сие действо в июле 1995 года...
А в августе того же года Ал. Соболеву, будь он жив, исполнилось бы 80 лет. Кроме меня решил отметить эту дату милейший Андрей Михайлович Турков. Он подготовил небольшую информацию и поручил мне связаться с редакцией (сам он почему-то это сделать не мог). Я передала его заметочку в газету «Труд», заодно проявила «самодеятельность»: предложила отметить юбилей поэта и публикацией его стихов. Так одно из лучших, забракованных «Советской Россией» стихотворений Ал. Соболева - «Русь» - увидело свет. «Литературная газета», напомню, отказалась рассказать о юбилее автора «Бухенвальдского набата».
С некоторым запозданием отозвалась на юбилей Ал. Соболева газета московской интеллигенции «Вечерний клуб», поместив большую, на треть полосы мою корреспонденцию, которую я назвала «Говорят, что я счастливый».
В промежутках между этими публикациями исполнилось девять лет со дня смерти Александра Владимировича. Я посчитала, что наступило самое время подвести некоторые итоги моих беспрерывных хлопот о будущем его многолетнего труда. Что же мне удалось сделать при постоянном встречном ветре? Кое-что. И не более. Зримые свидетельства моих трудов праведных расположила на столе. Окинула взглядом. Решила перечислить по порядку появления редких вспышек памяти о поэте Ал. Соболеве.
Иллюстрированный еженедельник «Неделя» за август-сентябрь 1988 г. Первое по моей инициативе воспоминание об Ал. Соболеве после двух лет со дня его смерти. Публикация двух, способных отлично представить поэта его стихотворений. Низкий поклон сотруднику «Недели» Андрею Мальгину, подготовившему небольшой материал о покойном поэте. Он охотно отозвался на мое предложение, он даже растрогал меня (и немножко, по-хорошему рассмешил), выписав мне гонорар за небольшое введение, которое подготовил сам. Вежливый, предупредительный до мелочей, он, как я поняла, захотел поддержать меня и материально... И поверьте, та небольшая сумма много дороже для меня, чем полученные позже гонорары. К маленькой сумме было приплюсовано большое душевное движение... Я это поняла и оценила.
Дальше я буду рассказывать о своих «победах» без соблюдения хронологии происходившего.
Вот диск-гигант «Берегите мир» с песнями на стихи Ал. Соболева и его стихами. Какой ценой он мне достался, я отчиталась без утайки, но с сокращениями.
Рядом лежит песенник-«тетрадочка» на стихи Ал. Соболева «Голуби мира», выпущенная в свет издательством «Советский композитор» в 1990 г.
Я об этом маленьком по объему песеннике еще не упоминала. Не хочу оставаться в долгу перед инструктором ЦК партии Моргуновым, потому что он к выходу песенника-«тетрадочки» руку приложил, в хорошем смысле слова. Поначалу издательство музыкальное встретило меня, как и прочие, «в штыки», хотя я пришла с уже изданными песнями на стихи Ал. Соболева, причем некоторые из них и звучали и переиздавались, были в репертуаре Ансамбля песни и пляски Советской Армии, популярнейшего в те времена исполнительского коллектива.