В ожидании рассвета
Шрифт:
Алфар опять подскочил к магу и с лёгкостью поднял его будто тот был мешком, наполненным пухом, и принялся дальше рвать и метать, пока Фарлайт беспомощно болтался у него на плече, придерживаемый левой рукой рыцаря.
В ход пошло взрывозелье магов — и опять в стороны полетели конечности, и своих, и чужих. Пол был уже залит кровью; полупрозрачная кровь шести- и семиранговых местами переходила в яркие алые пятна, оставшиеся от более слабых бойцов.
— Отпусти! — крикнул маг рыцарю. Тот сбросил мага на оземь, надеясь, что тот
Маг, не вставая с колен, выпрямился, подняв руки вверх, будто молясь невидимому идолу. Рыцари обездвижились, застыв в самых удивительных позах. Секундой позже в комнате проявились маги, тоже парализованные. Даже судья стал видим — он стоял на столе.
«Даже я так не могу», — услышал Фарлайт мысль испуганного Норшала.
— Он тоже не может, это сделали мы, — раздался властный голос. Рядом со Змееносцем материализовался Гардакар, затем остальные верховные судьи. — Нельжиа, будьте добры, усыпите.
Тридан послал энергетический заряд, умиротворяющий, но очень мощный. Последнее, что увидел Фарлайт в кабинете северного правителя — густой мрак.
Сквозь темноту в глубокий сон пробивались голоса.
— Ты что, не мог выловить его, пока он шёл к суду?
— Лучшая тактика — оборонительная.
— Ты будто не выходец из первоначальной тьмы, а магик-выпускник…
— Мы же не знаем, на что он способен! А вы тоже хороши. Я же говорил, тот закон нам ещё аукнется.
— Который?
— Не убивать без суда. Я мог бы сразу его казнить. А так — он начал трепаться, смутил моих рыцарей…
— И хорошо, что мы приняли закон, иначе ты казнил бы невиновного!
— Какая разница, магом больше, магом меньше.
— Жизнь священна; если ты не согласен, какой был смысл облекать себя в плоть?
— Ну давайте не будем разводить философию!
— Ты-то вообще уже сто раз нарушал наш закон, признавайся?
— Безумные обвинения!
— А я вообще потерял несколько магов из личной гвардии, и не жалуюсь…
— Если они сдохли, то были далеко не лучшими. Радуйся, что вовремя выявил балласт.
— И то правда, народятся новые…
Очнулся маг в огромном пустом зале. Он осмотрелся и вспомнил это место. Теперь напротив каждой стены стоял стол. Судьи сидели за этими столами, образовавшими подобие пятиугольника, в центре которого очутился Фарлайт.
— Обвиняемый! Пока вы… валялись, мы уже почти завершили процесс, — ехидно возвестил Норшал. — Осталось только проголосовать за приговор. Моё мнение: однозначно виновен. Голосую за пятьдесят лет пыток. Самых жестоких, какие придут в головы палачам. А потом — убить.
Сидевший по правую руку
— Полностью поддерживаю. А роль палача прошу предоставить мне. Ирмитзинэ, ваше мнение?
— Подсудимый был невменяем, — зазвенел голос смортки. — У него ментальная болезнь. Под Саотими есть пансион для душевнобольных, я требую закрыть там мага до излечения.
— Нельжиа?
Великий тридан картинно приложил руку ко лбу. В одном этом движении было столько грации, сколько не наработали за все годы балерины лаитормского балета.
— Имею все основания предполагать, что подсудимый — наркоман-криалинщик. Я отсюда чувствую запах настойки. Возможно, помешательство и галлюцинации были вызваны как раз криалином, то есть, частичная вина всё-таки имеется… Я согласен с Ирмитзинэ, что мага надо лечить в пансионе, и от зависимости в том числе. Но пусть возместит столичному суду ущерб — своим имуществом.
— Раутур?
— Пусть обвиняемый скажет что-нибудь в своё оправдание, ему даже не дали слова, — отозвался мягким, приятным голосом Раутур. — А я посмотрю потом, с какой из сторон мне следует согласиться.
Ирмитзинэ украдкой взглянула на Нельжиа, но тот следил за кшатри.
— Фарлайт, вы что-нибудь хотите сказать?
Маг откашлялся. От того, что он сейчас скажет, зависела его судьба. Хотя, много ли он выиграет от приговора, предложенного Ирмитзинэ? Он знал, какой на самом деле в подземных туннелях скрыт «пансион» — её личная лаборатория. Фарлайт подумал, что теперь знает истинную цель великой смортки — законно заполучить его в безраздельное пользование, как подопытный образец.
— Я клянусь, что был полностью вменяем и отдавал отчёт в своих действиях, — сказал он.
Смортка откинулась на спинку стула. Фарлайт понял, что она разочарована, но не подаёт виду.
— И я действительно действовал по приказу Тьмы. В нашем мире все, и особенно право имеющие, обязаны подчиняться приказам старших по рангу. Я и подчинялся, ведь Тьма выше всех нас, вместе взятых…
— Откуда вы можете знать, что вы не подвергались галлюцинациям? — резко спросил Гардакар.
— Я получил восьмой ранг — это подтверждение.
— Действительно, — сказал Раутур. — Гардакар, разве тому может быть какая-либо иная причина, кроме содействия самой Тьмы?
Демон прекрасно знал, откуда можно черпать силу — мощным источником энергии могли оказаться любые мыслящие существа; он догадывался, что каждый из присутствующих судей (может, разве что, кроме самого Раутура) тоже давно дошёл до этого вывода. Но никто из знающих судей не озвучил своих мыслей. Гардакар покачал уродливой головой.
— Помните четвёрку рыцарей? Но ведь вы тогда сами привели нас к выводу, что рыцари — избранники Тьмы? — спросил великий кшатри. — А Тьма, пусть она — наша мать, но в то же время алогичная, опасная стихия, склонная к разрушению всего сущего…