В ожидании рассвета
Шрифт:
— Ух ты, — выдохнула Нефрона. — До чего технология дошла!
Она побродила по квартире. Здесь было всего две комнаты, разделённые коридором; одна — гостиная, она же кухня, столовая и рабочий кабинет, другая — спальня и одновременно склад барахла, в котором Нефрона не стала копаться — она же была приличной гостьей.
Ей вспомнился замок Дха-Орлайнов в Ингвилии, тот самый, что она отдала благотворительному фонду. Там у каждого члена семьи было по комнате, и ещё много, много всяких помещений, даже для горшка отдельное. А ещё — комната для рисования, комната для чтения, комната для игры
Остановившись напротив зеркала, девушка вдруг увидела слёзы на своих щеках. Она и не заметила, когда начала плакать, и не знала, отчего — оттого ли, что Фарлайт не ответил ей взаимностью, или оттого, что он ушёл — и Нефрона опять остаётся одна-одинёшенька. О Мирте, что так радушно предоставил ей кров, она будто и вовсе позабыла и, когда он вернулся домой, сначала уставилась на него, словно вопрошая: почему он так бесцеремонно потревожил её в горестный час?
— Меня всё-таки уволили, — радостно выпалил он с порога. — Потому что я съездил только в одну деревню и потерял государственного коня. И кинжал тоже.
— Поздравляю.
Улыбка сползла с лица тридана.
— Что случилось? У тебя глаза опухли…
— Моему мальчику там плохо.
— А?
— Его все обижают. И преподаватели-сморты, и ученики.
— А-а, так ты про Рема? И что?
— Как что?! — фурией взвилась Нефрона, опять не замечая, как чудит амулет у неё в кармане. — Ты бессердечный! А ещё пытался втереть мне, как беспокоится о бесправных людях! Отец герой, и я такой же, ля-ля-ля!
— Пожалуйста, не кричи, — мягко сказал Мирт. — Расстраиваться не с чего. Он новичок, из деревни, да ещё из бесправной семьи. Было бы странно ждать, что он станет любимчиком школы. Пройдёт неделька, к нему привыкнут…
— Его никогда не примут! Деревенские манеры он, может, и вытравит, но как исправить глаза? Кровь не перепишешь!
— Ты раздуваешь проблемищу из проблемишки…
— А ты просто ничего не хочешь делать!
— Хорошо, что мы, по-твоему, можем сделать? Приехать в Саотими, вырезать пацану глазные яблоки и вставить новые?
— Ты должен забрать его оттуда!
— И куда мы его потом денем? К нему докопаются в любой шко… Подожди, Я должен? С чего это?
— Чтобы доказать, что тебе не всё равно.
— Ну… ладно, — замялся Мирт, и с сарказмом добавил: — Раз уж ты так сильно меня просишь.
— Кстати, дома кончилась еда. Надеюсь, у тебя есть запасы серебра, раз уж ты потерял работу!
Мирт искренне недоумевал.
Фарлайт ожидал увидеть подвал, освещённый одной-единственной сферой, в неярком свете которой были бы еле различимы крюки, торчащие из стен, и обязательно — топор в дальнем
Комната, открывшаяся взору после выхода из портала, была похожа скорее на келью смортского учёного. Два строгих, не вычурных стола (один — для письма, другой — по-видимому, для опытов — на нём стояло множество колб и пробирок с мутным содержимым), лежанка, сундук, шкаф в углу.
— Это я алхимией балуюсь, — скромно заметил Гардакар, указывая на колбы с булькающей жидкостью. Он уже не выглядел высокомерным властителем целого королевства.
— Догадался, — ответил Фарлайт. — Я представлял эту комнату себе иначе. Ведь это та самая комната?
Демон хохотнул и тряхнул одной из колб. Её содержимое зашипело. На секунду, когда у стенки появился большой пузырь, стало видно, что в колбе есть кто-то живой.
— Та, — с гордостью отозвался владыка Цваргхада. — Именно здесь были выведены те породы демонов, которые человекоподобные могут лицезреть. Здесь сплю, здесь работаю над плотью, здесь же веду расчёты.
Фарлайт знал, что демон кривит душой. Как минимум, дагаты и черти были выведены смортами, Гардакар лишь завершил начатое… Шкаф в углу — «шисменяльный», то есть, превращающий плоть, он был в смортском журнале!
Ну разумеется. Как ему только пришло в голову там, в библиотеке, что Гардакар разгромил смортскую лабораторию лишь ради того, чтобы избавить подопытный материал от страданий? Он забрал себе «шкафы превращальные», «банки с цитою» и прочая, и прочая — чтобы самому выводить новые породы демонов.
Внутри у мага похолодело от одного воспоминания о картинках из смортского журнала. Что с ним сделает Гардакар? Вырастит двадцать глаз на спине, пришьёт жабры, а потом отсечёт руки с «отторгнувшимися перстями»?
— Почему ты тянешь, демон? Всего лишь пятьдесят лет пыток, а отсчёт уже пошёл.
— У меня иные цели. У тебя даже будет шанс выжить.
— Вот как? И что же меня ждёт?
— Позже объясню.
— Какое может быть удовольствие от причинения кому-то боли? Злые вы, демоны.
Судья подошёл к нему вплотную. Фарлайт поборол желание отвернуться от жуткой клыкастой морды.
— Откуда ты знаешь, что добро — это хорошо, а зло — это плохо?
— Надо смотреть, к чему привёл поступок, если к благу — то поступок достойный, даже если он был злым…
— Я не о том! Представь, что пред тобой — голая правда, где добро ведёт к добру, а зло — к злу! Почему в такой ситуации добро — хорошо, зло — плохо, что хорошо — то надо делать, а что плохо — нельзя? Почему? Потому что в вашей школе так учили? Потому что всем с рожденья прививают мораль о справедливости? Эта мораль — для слабых! Слабых, которые, чуть что, прикрываются пыльной книгой с надписью «Свод законов»! Слабых, которые придумали нравственность и милосердие, чтобы сковать ими сильного. Я считаю так — если ты силён, бери, что тебе нужно, даже если это чужая собственность, если понадобится — убей её владельца! Почему Земля кажется более совершенным миром? Потому что там работает естественный отбор. Но их мир тоже будет испорчен этими контактами. Вот почему я создал и повёл за собой демонов! Они свободны.