В ожидании счастья
Шрифт:
Как бы то ни было, он уже заказал два швейцарских бутерброда с индейкой и пепси. Его самонадеянность странным образом понравилась мне — люблю мужчин, которые берут инициативу в свои руки. Зубы у Майкла были в отличном состоянии, такие симпатичные и беленькие, глаза немного сонные, что некоторые женщины считают признаком сексуальности, хотя мне показалось, что это из-за того, что он выпил немного лишнего. Я бы дала ему лет тридцать восемь-тридцать девять, потому что на лице у него уже были такие морщинки, которые бывают у тех, кто много улыбается, правда, он вовсе не улыбался. Еще у него
После небольшой беседы о его двух неудачных браках, от каждого из которых осталось по ребенку, о выкачивающих деньги бракоразводных процессах, о делах нашего офиса и о массе других вещей мне стало ясно, что он был тем, кого подростки обычно называют занудой. Но тут он придвинул стул и, глядя мне в глаза, спросил: „Робин, как же это, такая красавица, как ты, и до сих пор не замужем?" Все, что я смогла из себя выдавить, было: „Не встретила человека, с которым захотелось бы связать свою жизнь". Я не решилась сказать ему правду, состоящую в том, что особо никто не звал, ведь последнее легковесное отчаянное заявление Рассела нельзя было брать в расчет. Я не могла поверить, что Майкл действительно назвал меня красавицей.
— А ты сам, Майкл? Думаешь, еще раз решишься на такой шаг?
— Конечно, — ответил он. — Плоха не сама идея брака, а те, кого мы выбираем: из-за них многие не верят в семью. — Он усмехнулся. — Мне кажется, я стал умнее и в следующий раз буду оценивать строже.
Оценивать? Так вот, значит, что они делают: оценивают нас! Между прочим, если прямо сейчас пришлось бы оценивать его по десятибальной шкале, то по доброте своей я дала бы ему пять. Во-первых, он безусловно не в моем вкусе. У него светлая кожа, тело под рубашкой уж точно бледное — и как насчет этих веснушек? Волосы такого ржавого рыже-коричневого цвета, потом он на полголовы ниже меня — значит, его незавидный рост составляет сантиметров сто шестьдесят восемь. Тренажерный зал он посещает явно не часто и скоро станет совсем кругленьким. Но кое-что надо все же признать. Приятный баритон и сочные губы могли бы перевесить весы в его пользу.
Пообедала я с ним и на следующий день — он меня пригласил. На этот раз мы пошли в ресторан. Большинство мужчин говорит всегда только о себе, так что не остается ничего, о чем можно было бы спросить, но не Майкл. Он действительно интересовался мной.
— Робин, — сказал он, — расскажи побольше о себе.
Я уже говорила ему, что закончила университет штата Аризона по специальности антропология, что выросла в Сьерра-Висте, где служил в армии мой отец, и была единственным ребенком в семье.
— А что еще тебя интересует?
— Сколько тебе лет?
— А сколько ты думаешь?
— Двадцать семь, самое большее двадцать девять.
Это повысило его рейтинг на три балла.
— Тридцать пять, — сказала я.
— Не шути так.
— Я не шучу.
— А где твои родители?
— В Таксоне.
— По крайней мере, ты можешь ездить навещать их.
— Да, я навещаю
— Мне очень жаль. А он может еще жить дома?
— Да. Поэтому я стараюсь хоть раз в две недели ездить к ним и помогать матери. Отец практически не может сам себя обслуживать. Может, поговорим о чем-нибудь другом?
— Хорошо, — сказал он и отхлебнул немного кофе. — У тебя есть хобби?
— Хобби?
— Ну да, то, чем ты любишь регулярно заниматься.
— Раньше я много шила, делала одеяла из разных лоскутков, но сейчас совсем нет времени. Правда, я все еще собираю черных кукол.
— Правда? А какой твой любимый цвет?
— Оранжевый.
— А любимое место?
— Гавайи.
— Фрукт?
— Слива.
— Фильм?
— Я не знаю. Это что, тест?
Он засмеялся.
— Я просто хотел получше узнать тебя, и все. Могу закончить, если хочешь.
— Нет. Дай подумать… Мне нравится фильм „Жар тела", и еще „Ярость быка", и еще „Охотники за потерянным ковчегом".
Майкл улыбнулся. До этого я и не замечала, какая у него сексуальная и довольно самоуверенная улыбка.
— Итак, у тебя есть постоянный друг?
„Как все банально!" — подумала я. Но, по крайней мере, он желает об этом знать. Именно поэтому лучше не рассказывать всей правды.
— Знаешь ли, я встречаюсь с одним человеком, если ты это имеешь в виду, но пока не могу сказать, насколько это серьезно. А что?
— Просто хотел узнать, не наступаю ли я кому-то на пятки.
А я что, уже открыла дверь и сказала: „Майкл, входи"? Или спровоцировала этот голодный взгляд? Он буквально поедал меня глазами, и я увидела, что они у него мягкого коричневого цвета, белки глаз ясные, и сами глаза действительно какие-то мечтательные. Может быть, у него есть какие-то скрытые качества, незаметные на первый взгляд… Но хватит, Робин. Что тебе сейчас нужно больше всего, так это связаться с этим маленьким пухлым пай-мальчиком из офиса. Однако раз он завел разговор о хобби, я чувствовала себя обязанной тоже поинтересоваться его увлечениями.
— А у тебя есть хобби, Майкл?
— Да, есть. Например, гонки с препятствиями.
Тут я чуть не захлебнулась пепси-колой. Он — и гонки?
— Еще рыбная ловля на большой глубине и ныряние с аквалангом.
— А где ты этим всем занимаешься?
— В Мексике. У меня еще есть яхта, иногда удается выбрать время и устроить себе круиз.
Я сглотнула, настолько это казалось нереальным.
— Здесь, в Финиксе?
— Нет, я держу ее в Белых горах.
— А ты это не придумал, чтобы произвести на меня впечатление?
— Есть много других вещей, которые я мог бы приврать, если бы старался произвести на тебя впечатление, Робин.
Потом он начал говорить о страховом бизнесе. Он хотел узнать, сколько я уже в нем работаю, но мне не хотелось обсуждать эту тему, потому я прервала его на полуслове и сразу взяла быка за рога:
— Когда у тебя день рождения?
— Второго июня, — ответил он, посыпая солью картошку, — а что?