В паутине чужих заклинаний
Шрифт:
— Извините, глупая была идея. — Я начала скручивать матрас в рулончик, чтобы поставить его туда, где он был. Пусть уж эти месторождения продолжают накапливаться без моей помощи и помощи моих гостей. — Наверное, Штефан уже давно ушел, а я боюсь неизвестно чего.
— Не ушел, — ответил Дитрих. — Напротив, он сейчас поднимается по лестнице.
— Зачем?
Меня охватила неконтролируемая паника. Руки задрожали, злополучный матрас вывернулся, упал на пол и даже частично развернулся. Не такой уж он и страшный, и бугры не слишком высокие. Если что, я сама на нем могу поспать, а
— Линда, вы преувеличиваете опасность, — заметил Дитрих.
Я хотела было ему ответить, что совсем не преувеличиваю, но стук в дверь испугал меня настолько, что полностью пропал дар речи. Нет, не преувеличиваю, напротив — преуменьшаю. Я не могу себя чувствовать в безопасности даже в собственной квартире. Но у Дитриха в офисе, там же есть дополнительная защита? Я посмотрела на него, он ответил вопросительным взглядом. В дверь опять постучали. Может, настучится и уйдет? Решит, что мы ушли, а он не заметил. Или давно легли спать… Да нет, если Дитрих по ауре мог сказать, что Штефан поднимается, то и тому ничего не стоит понять, что мы в квартире и не спим.
— Линда, открой, пожалуйста, — раздалось из за двери. — Мне нужно с тобой поговорить.
Дитрих шагнул вперед, но я ухватила его за руку и торопливо ответила:
— Штефан, мы уже разговаривали сегодня. У тебя была возможность сказать все, что хотел. Я тоже больше ничего не добавлю к сказанному.
— Линда, я не понимаю, почему мы должны разговаривать через дверь, — сухо сказал Штефан. — Вы чем там занимаетесь?
Его неприличный намек почему-то полностью прогнал страх. Я распахнула дверь и вызывающе на него уставилась:
— До твоего прихода собирались ложиться спать! — посмотрела на ошеломленное лицо бывшего жениха, по которому было видно, что он совсем неправильно меня понял, и добавила: — Я хотела постелить Дитриху на кухне, а ты мне помешал.
— Инор Хартман, как вам не стыдно, — высокомерно сказал Штефан. — Вы же прекрасно понимаете, что такая ночевка не пройдет бесследно для репутации девушки.
— Инор Эггер, — не менее высокомерно ответил Дитрих, — вы настолько напугали сегодня инориту Мельсбах, что она боится оставаться одна. Ваше навязчивое желание с ней поговорить приводит к таким вот странным результатам. Но если учесть, что вы пытаетесь в столь позднее время вломиться в ее квартиру, то невольно приходишь к выводу, что ее страхи обоснованы.
— Линда — моя невеста, — процедил Штефан. — Я хотел увериться, что вы от нее уйдете вовремя. И поднялся лишь потому, что ваше пребывание, инор Хартман, затянулось.
— Штефан, какая я тебе невеста? Ты при двух свидетелях сказал, что между нами все кончено, — напомнила я. — Даже если ты так не думал, то сказал же почему-то? Наверное, специально для той рыжей?
— Не выдумывай, — возмутился он. — Если бы между мной и Магдаленой что-то было, то на ней женился бы я, а не ее нынешний супруг. В конце концов, мы с ней учились в одной группе, могли понять, как друг к другу относимся. Так что у нас чисто деловые отношения, можешь мне поверить.
— Какие деловые отношения могут быть с замужней
Непонятно зачем возмутилась, такое мое поведение могло показаться ревностью, которую я не испытывала. Но его объяснение мне показалось настолько глупым, рассчитанным на дурочку, которая проглотит любую несуразицу и простит, что я невольно высказала свое отношение.
— У нее муж серьезно болен. Я бываю на границе со Степью и могу купить необходимые травы для его лечения намного дешевле, чем в столице, — неожиданно мягко ответил Штефан.
— Это так выгодно? — язвительно спросила я.
— Для меня? — Он улыбнулся, легко, словно нас больше ничего не разделяло. — Не слишком. Я, знаешь ли, торговлей не зарабатываю. Линда, Магдалене очень сложно отказать, если она проявит настойчивость. Кому-нибудь другому я бы сразу сказал «нет», но мы с ней так давно знакомы. Пожалуй, не просто знакомы, можно даже сказать, что друзья.
— Ты бы определился, дружеские у вас отношения или деловые.
— Одно другому не мешает, — ответил он. — Не очень приятно признаваться, что я, как какой-то мелкий коммивояжер, когда езжу по делам в провинцию, рыскаю в поисках поставщиков орочьего сырья. Но твоя ревность хоть и забавна, Линда, но не слишком приятна. С другой стороны, рад, что вызываю столь сильные чувства. Линда…
Он говорил мягко, волнующе, убедительно, так, словно мы были только вдвоем, а все остальное — лишь декорации, мебель для антуража. Совсем несущественные декорации. Дитриху он как задал один-единственный вопрос, так и не обращал на него больше никакого внимания. А сам Дитрих молчал, за что я ему была благодарна — слишком странно реагировал на его слова Штефан, а еще одной демонстрации погодной мощи я могла и не пережить.
— Штефан, как ты не понимаешь, я тебя боюсь, — запальчиво сказала я. — Только боюсь, и все.
— В самом деле боишься? — Он выглядел удивленным. — Линда, я ни разу никому не причинил вреда из-за собственной несдержанности. Мы с тобой встречались почти год. Неужели ты настолько мне не доверяешь?
Я сейчас не доверяла никому, но не говорить же такое?
— Твоя магия сегодня была очень страшной, — сказала я.
— Но заклинание так и не вырвалось, — возразил он.
Я молчала. Сейчас, как ни странно, я его не боялась. Но и разговаривать с ним не хотела. Он казался совершенно чужим, словно мы с ним не встречались почти год. Несколько последних месяцев полностью перечеркнули мою жизнь, вывернули ее самым причудливым образом. То, что раньше казалось главным, стало совсем неважным.
— Линда, подумай, — продолжил Штефан, не дождавшись от меня ответа. — Нельзя рвать вот так, не давая мне даже минимальной надежды на прощение. И нельзя из-за обиды связываться со всякими проходимцами.
— Положим, это еще вопрос, кто из нас больший проходимец, — возмутился Дитрих. — А еще кому-то пора смириться, что девушке он попросту неинтересен.
Руки Штефана, на которые я как раз смотрела, дрогнули и чуть сжались, но на этот раз в них ничего не появилось. К моему огромнейшему облегчению. Но рассчитывать на его вечное терпение я не могла.