В пещерах мурозавра
Шрифт:
Нюня подумала и сказала:
– Могу.
Ей и в самом деле показалось почему-то, что может.
– Можешь! Как же! Сказала тоже! А можешь ты слышать, как рыбы разговаривают?
– Ну, вот если опуститься под воду...
– начала деловито Нюня, но Фима ее перебил:
– Ты даже мышь не услышишь, не то что рыбу или дельфина! А ты можешь слышать ямкой под коленкой?
Нюня подумала и почесала под коленкой - ей показалось, что она может слышать этой ямкой, только она у нее не привыкла и чешется.
А Фима продолжал, как из пулемета:
– Можешь ты ощутить тепло в восемь десятитысячных
– Или бабушкой Тихой, - вставила уважительно Нюня.
– А если бы тебя самолетом перевезли на восемьсот километров, а потом выпустили бы в пустынной местности, нашла бы ты дорогу домой? Можешь ты видеть ухом? Или носом? Или кожей? Много чего ты не умеешь, а животные умеют! Ученые и инженеры учатся у животных. А ты - уничтожить! Уничтожить - для этого ума не надо, одна глупость нужна. "Могу"! Фантазировать ты можешь - больше ничего!
– А как же, если на тебя нападают? Ручки кверху поднимать, что ли?
– На вас нападешь!
– пробормотал Фима.
– А то, смотри, кого-нибудь убьешь, а окажется, что себя.
Нюня покосилась на него недоверчиво: не шутит ли он, или, еще чего доброго, может, свихнулся от своих книжек и опытов. Но на лице Фимы не было ничего такого. К тому же он вдруг указал на животное, про которое чуть не забыла в пылу спора Нюня:
– А это муравьед.
Посмотрели Фима с Нюней еще попугаев, которые пожимали друг другу лапы и кричали, не раскрывая клювов: "Наташ! Наташ!"
– Зоосад - это что!
– сказал Фима.
– Вот если бы устроили энтомосад.
– Чего? "Этого сад"?
– Да не этого, а энтомосад, и показывали бы всяких насекомых - вот это было бы да!
– Фимочка!
– подхалимно сказала Нюня.
– А как же насекомых? Их бы сквозь телескопы надо было смотреть?
– Увеличительные клетки, - важно и кратко ответил Фима.
– Как это?
– обрадовалась Нюня.
– Вместо стенок увеличительные стекла, да? Фух, я бы испугалась!
– Когда интересно - не страшно, - объяснил Фима.
– Зоосад - это что! Этих зверей уже почти всех занесли в Красную книгу.
– В ка-кую?!
– удивилась Нюня.
– В Кра-сну-ю! Книга, куда заносятся звери, которых такие люди вот, вроде тебя, скоро совсем уничтожат.
– А я знаю! В нее на память помещают, да?
– На память! Что это тебе, фотоальбом, что ли? Помещают, что нельзя трогать. Чтобы сохранить, понятно?
От всех этих разговоров Фима так раздобрился, что Нюня решила ему напомнить о том, о чем помнила с самого начала, на что намекала еще у входа в зоопарк. Но сейчас она уже не намекнула, а прямо так и сказала:
– Фима, а Фима! Давай купим мороженое!
Фима, однако, сразу же нахмурился:
– А тебе баба Ныка разрешает?
– Она и сама любит.
– Вот пусть она и покупает!
– Может, лимонаду?
– уступила немного Нюня.
– Ну, что ты, как попрошайка!
– совсем рассердился Фима."
Может, он забыл?
– подумала Нюня.
– Может, ему напомнить, что говорил дядя Люда?"
Но пока она думала и не решалась, стало уже
Нюня сама видела в приоткрытую дверь, как Фима, войдя в комнату, вынул из своего сундучка коробочку и ссыпал в нее оставшиеся деньги - и в коробочке зазвенело. Увидев, что Нюня смотрит, Фима вернулся и изо всей силы захлопнул перед ее носом дверь.
Глава 13
Нюнин совет
У Нюни был такой обычай: называть кукол по имени тех, кто подарил их. У нее была красная мартышка Матильда, медвежонок Матиль, матрешка Мотя и кукла Мутичка - всех их подарила Бабоныко, но из уважения к ее щедрости Нюня даже медвежонка назвала не Нык, что ему больше бы подходило, а Матиль. Черного пупсика она нашла, поэтому его звали просто Пупис. Цыганка Зика - подарок тети Зины. Осленок Розик - его подарила тетя Роза. И даже кукла Тиша - ее принесла Тихая вместе с шарфом для бабушки Матильды, когда уговаривала отдать ей кладовку.
Вечером, перед тем как лечь спать, Нюня устраивала для кукол чай. У них был свой собственный стол и свой чайник, и кофейник, и чашки, и тарелки, и вилки, и ложки. Это вечернее чаепитие было заслуженным отдыхом и очень веселым временем для кукол.
Нюнины куклы не торчали, как куклы некоторых других девочек, целыми днями дома - они бы со скуки умерли от такой жизни. С самого утра они отправлялись путешествовать и чего только не узнавали за день. Они бывали и на чердаке, и в погребе, и у соседей, и на веранде, и в саду - огромнейший мир. Опасности воробьи, вороны, кошки, соседские курицы и особенно бабушка Тихая подстерегали их. А вечером они собирались вместе, рассказывали друг другу всякие истории, и всем было интересно, и никогда они не ссорились. Однако с тех пор, как в доме поселился Фима, стали происходить удивительные вещи, и, конечно же, о них знали Нюнины куклы; но одно дело увидеть, а другое разобраться, что к чему, и теперь за столом частенько вспыхивали споры.
– Ехвимка жадный, - говорила о Фиме кукла Тиша, которая разговором походила на подарившую ее бабушку Тихую.
– Ему мать на школьные завтраки даёть, а ён всё у свой сандук складаеть.
– Ты бы, конечно, все сразу слопала, - строго говорила Нюня.
– А у Фимы есть цель и тайна!
И задумывалась, потому что и сама не могла решить, правда, что у Фимы есть цель и тайна, или, может быть, он все-таки немного жадненький.
Черный Пупис хихикал:
– Пришел в магазин: "Свешайте мне, тетя, пятьдесят грамм мяса". А продавщица: "Мы, мальчик, по столько не вешаем. Проходи, не мешай взрослым". Фима стоял, стоял сбоку: "А по скольку вы вешаете?" - "По полкило, по килограммам. Мальчик, это тебе не игрушечник, здесь людям продукты отпускаются".
– Вот видишь, Тиша, - говорила Нюня.
– Фима же не просто копит, он на дело.
– А потом, - вовсю хохотал смешливый, но не очень-то умный Пупис, - пошел в другой отдел: "Тетя, у вас меда нет?" - "Иди, мальчик, иди, мед на базаре бывает".
– Ну, ешьте, ешьте, - недовольно говорила Нюня, - поболтать-то вы сами не свои.
– А знаете что, - предлагала Мутичка, - давайте ему соберем денежки и тихонько подбросим!
Очень добрая девочка была эта Мутичка, не зря Нюня ее любила больше других своих детей.