В пещерах мурозавра
Шрифт:
Он сидел, задумавшись, когда вдруг раздался густой рев, закончившийся протяжным подвывающим вздохом. Мальчик вздрогнул от неожиданности и чуть не свалился с дерева, а Нюня радостно крикнула:
– А я знаю! А я знаю! Это лев в зоопарке вздыхает!
Мальчик долго смотрел через пустырь на стену зоопарка, потом обернулся к Нюне и строго спросил:
– А наблюдения над животными проводят?
И опять Нюня удивилась, какой нежный голос у него при таком строгом виде, но все-таки успела ответить:
– Их целыми
– Я не о том, - строго сказал мальчик и замолчал.
Нюне, однако, очень хотелось поговорить, и она еще раз крикнула:
– А я знаю, почему ты низенький: у тебя весь рост в ум ушел!
– Потому что она еще с прошлого раза поняла, что мальчик очень умный.
Но Фиме ее замечание, видимо, совсем не понравилось. Ничего не ответив, он слез с дерева и пошел к дому.
– А я знаю!..
– начала было Нюня.
Фима обернулся и сказал:
– Ну что, что ты знаешь? Язык дельфинов ты знаешь? Или танцы пчел?
Нюня не знала и так об этом задумалась, что опомнилась, только когда мальчик уже поднимался на крыльцо. Она бросилась за ним следом, но он перед самым ее носом захлопнул дверь веранды. Она дернула дверь разок, другой.
– А я знаю, ты держишь дверь!
– хотела она сказать весело, а получилось с дрожанием в голосе.
В ответ Нюня услышала только, что мальчик подтаскивает стул, чтобы не держать дверь рукой. Нюня хотела обидеться, потом вспомнила, что есть окно, представила, как мальчик удивится, увидев ее, побежала к окну веранды и крикнула:
– А вот и я!
Мальчик, оглянувшись на нее от двери, на которую он старательно навешивал стул, бросился бежать по коридору, но тут распахнула дверь своей комнаты бабушка Матильда.
– Бабоныко!
– сунула она Фиме руку.
– Что?
– не понял сначала он.
– Бабоныко!
– еще раз кокетливым голосом сказала бабушка Матильда.
Мальчик догадался, что с ним знакомятся, и, запинаясь, представился в свою очередь:
– Фимка... Ефим... Ревмирович...
– Вы с вашей мамой, - сказала Бабоныко, - может быть, подумали, что мы вам не рады?
– Нет-нет!
– сказал мальчик, оглядываясь на Нюню, которая сидела на подоконнике.
– Я очень жалею, что еще не видела вашу маму...
– Бабушка Ныка, вы извините...
– начал было, совсем как взрослый, Фима, но Матильда Васильевна сердито сказала ему:
– Не бабушка Ныка, а Бабоныко! Бабоныко - моя фамилия!
– А я знаю!
– крикнула со своего подоконника Нюня.
– А я знаю, как бабуленьку дразнят мальчишки: баба Заныка!
Мальчик, однако, ничуть не развеселился, а бабушка Матильда обиделась.
– Между прочим, - сказала она, - между прочим, я бы могла носить французскую фамилию. Моей руки просил де Филипп. Ах, де Филипп, де Филипп!
Это у нее звучало, как "Ах, где Филипп, где Филипп?",
– А правда, где этот, ну, Филип?
– Не "ну Филип", а де Филипп, - поправила бабушка, уже не сердито, а, видимо, желая поговорить о де Филиппе.
Решившись подойти, Нюня спрыгнула с подоконника, однако мальчик, увидев ее близко, забыл про всякую вежливость и снова бросился бежать, но тут его чуть не сбила с ног бабушка Тихая. Она выскочила из своей двери с тряпкой в руке и, наверное, ударила Фиму головой в живот. Во всяком случае, он вскрикнул "ой!", а потом "извините!" и "здрасьте!". Бабушка Тихая и не подумала ему отвечать. Она начала быстро-быстро тереть тряпкой коридор.
– Мальчишка!
– шипела она.
– Не оберешься грязи! Туда-сюда! Туда-сюда! День-деньской! Не разгибая спины! Вывозишь за всеми!
Нюня делала Фиме знаки, чтобы он не очень-то пугался, но он не захотел на Нюню глядеть, влетел к себе и запер дверь изнутри на ключ.
– Ну, вот и состоялось беглое знакомство, - сказала, возвращаясь к трельяжу, бабушка Матильда.
– Лучше бы он не убегал!
– грустно сказала Нюня.
Глава 10
"Ехвимочка" и "конхветы"
О других мальчишках все уже сразу знаешь, а Фима был серьезный и таинственный. Если бы он только понял, что Нюня ему друг и все должна о нем знать, но вот этого Фима и не хотел понимать.
Он очень рассердился, когда через день, наутро, увидел у решетки своего окна черного Нюниного Пуписа, у дверей в коридоре красиво причесанную Мутичку, а на обувном ящике матрешку Мотю. Фима всех их собрал и выбросил через веранду во двор.
– Бессовестный!
– крикнула плачущим голосом Нюня.
– Если бы с тобой так!
– И не смей, - сказал строго Фима, - не смей за мной шпионить. Сама шпионишь и кукол этому учишь! Я человек свободный!
– Они тоже свободные и могут ходить где им хочется!
– крикнула Нюня, правда не очень громко и не очень грубо, потому что ей не хотелось спорить с Фимой, а хотелось с ним помириться, и еще потому, что она его немного боялась.
Фима обошел вокруг дома, и Нюня тоже. Фима заглядывал под фундамент, смотрел в увеличительное стекло и иногда, покачав головой, бормотал:
– Ничего себе!
Потом прошел в сад и начал отгребать старую листву, прощупывать землю прутиком."
Клад ищет!" - подумала чуть не вслух Нюня.
И когда он долго сидел на корточках, а Нюня хотела забежать вперед и посмотреть, чего это он там смотрит, он даже крикнул на нее, и вскочил, и загородил.
– Тебе можно, а мне нельзя?
– обиделась Нюня.
– Везде никому нельзя, а кто не соображает, тому вообще лучше ходить только по асфальту.
– Один ты соображаешь, да?