В плену красной Луны

Гастингс Сьюзен

Эта мысль придала ему мужество и надежду на то, что с возвращением в Париж все снова встанет на свои места. Он отправил телеграмму в Алжир о том, что хочет получить отпуск, чтобы проводить Дезире в Париж. Может быть, его место отдадут другому инженеру, но, даже если он потеряет свою работу, Дезире для него важнее.

Он решил пойти в кафе, пока модистка будет обслуживать Дезире, так как знал по опыту, что может пройти довольно много времени, пока женщина решится купить то или иное платье, ту или иную шляпку. Он сможет не спеша выпить чашку кофе.

Филипп выбрал французское кафе на

площади, сел за столик под навесом и велел принести официанту арабский мокко и французскую газету.

Уже на первой странице ему бросился в глаза большой заголовок. «Нападение на гарнизон в Уаргле».

С нехорошим чувством он пробежал статью глазами. Туареги объединились для нападения. В последние годы периодически случались кровавые нападения голубых разбойников, но никогда еще они не нападали таким большим войском. Они предпочитали открытую борьбу, что вызывало восхищение их мужеством даже у некоторых французов. Но это всегда были небольшие столкновения, во время которых французская армия одерживала победу.

На этот раз вышло по-иному. Кому-то из князей, казалось, удалось объединить отдельные племена. Они постоянно ссорились друг с другом, и этим разбойникам пустыни ничего не стоило напасть на соседние племена и похитить их стада и рабов. Они называли это почетными набегами, а теперь, похоже, объединились, чего не мог предположить ни один француз. Собственно говоря, даже большее число воинов пустыни не представляло проблему для хорошо вооруженной французской армии.

Но на этот раз туареги изменили свою боевую тактику. Они нападали ночью, постоянно отступали и снова нападали. Они боролись, как шакалы. Это было ново.

Статью заключали строчки о том, что песок пустыни стал красным от крови туарегов и французская колониальная власть держит ситуацию под контролем, но Филипп не мог успокоиться. Завтра утром он отправится с Дезире в Алжир. По железной дороге — это быстро и надежно. Он выпил кофе, пролистал газету и бросил монету на стол. Потом заторопился к вокзалу, чтобы удостовериться в том, что на следующий день в Константину идет поезд.

Модистка явно выложила все свои запасы. Комната Дезире выглядела как настоящий базар. Дама привезла с собой даже несколько манекенов и теперь, не прекращая, болтала с Дезире.

— Я утверждаю, что могу предложить последние французские модели. Только посмотрите вот на эту. Да-да, вы правильно услышали: это модель, потому что второго такого экземпляра нет. Сегодня гардероб изготовляется на фабрике, но мои — только ручной работы. Такую вещь вы и в Париже вряд ли найдете. А если и найдете, то там это будет невероятно дорого. Обратите внимание на эту низкую талию. Конечно же, все женские округлости подчеркиваются соответствующей набивкой и складками, выглядит все это действительно красиво, а вы еще такая молодая женщина, что вам не стоит скрывать свои прелести. — Она громко рассмеялась над собственной шуткой. — Посмотрите только на рукава. Это последний писк парижской моды. Рукава в форме булавы, как их называют. Плечи подчеркиваются, и к ним гармонично подходит эта форма рукавов. Ко всему этому широкий воротник с тончайшей вышивкой. Важна тонкая талия, само собой разумеется, ее зашнуровывают.

Женщина

положила перед Дезире несколько корсетов.

— Юбка в форме колокола, позади собрана в складки. — Она достала из громадной коробки широкополую шляпу со страусовыми перьями. — Это последняя парижская мода. Благодаря нашим колониям мы можем посылать перья страусов на родину, но здесь, — она лукаво улыбнулась, — перья из первых рук. Шляпе далеко не пришлось ехать. Только посмотрите на качество. К ней еще светлый солнечный зонтик, вот.

Из горы картонок с обувью она выискала ботинки из тончайшей кожи.

— Вот это особенно красивая пара, — похвалила она.

Дезире молча смотрела на горы шляп, платьев, корсетов и белья, как будто все это она видела первый раз в своей жизни.

— Ах, я глупышка. — Женщина хихикнула. — Нам нельзя забывать те вещи, о которых не говорят вслух. Может быть, вам подойдут эти панталоны, которые внизу застегиваются на пуговичках? Конечно, они тоже украшены вышивкой, а этот клапан с пуговичкой — для определенных потребностей.

Она снова закудахтала, как суетливая курица. Одежда лежала на всех стульях и на кровати. В комнате стояли четыре манекена, на полу высилась гора коробок с обувью и шляпами.

Дезире сидела на краешке единственного незанятого стула и с удивлением следила за лихорадочной деятельностью модистки.

— Ну, что вы выбрали?

Дезире подняла глаза.

— У вас есть платье «реформ»?

На одну минуту стало так тихо, что было бы слышно даже падение булавки, затем мадам глотнула воздуха.

— Платье «реформ»? — выдавила она. Лицо ее выражало ужас. — Господи, как только вам в голову пришла эта мысль? Это же верх безвкусицы и безнравственности. Вы не хотите зашнуровывать талию?

— Нет, — ответила Дезире. — В этих широтах опасно для жизни, если легкие не смогут свободно дышать.

— Ваш супруг сказал, что вы немедленно возвращаетесь в Париж, — с обидой возразила модистка. — Я предлагаю вам превосходный гардероб, в котором вы можете показаться в любом французском салоне.

Дезире удивленно качнула головой.

— Мой супруг?

— Я разговаривала с ним, до того как подняться к вам. Он объяснил мне, что он ценит.

— Что он ценит, — тихо повторила Дезире. — Это явно не то, что ценю я. Платье должно быть удобным, а корсет я вообще не ношу.

Модистка растерянно посмотрела на нее, потом решительно покачала головой.

— То, что вы хотите, безнравственно, — разозлилась она и схватила свои вещи. — Думаю, что не могу вам помочь.

В дверь робко постучали.

— Мне можно войти? — спросил Филипп.

Модистка распахнула дверь.

— Я собираюсь уходить, — разъяренно фыркнула она. — Я принесла все, что сшито по самой последней парижской моде, все ручной работы с прекрасными страусовыми перьями. — Слезы подступили к глазам. — Но вашей супруге ничего не нравится. Она требует платье «реформ». — Модистка всхлипнула. — Я, к сожалению, не могу его предложить. У нас приличный салон мод, — она сверкнула глазами на Филиппа, — да и вы при этом произвели на меня впечатление серьезного человека. Я не знала, что столкнусь здесь с извращенными нравами.