В поисках будущего
Шрифт:
Поэтому он идет.
И, думаю, теперь берет с собой и Лэндона…
– Ладно, – наконец сдаюсь я (и Лэндон чуть ли не подпрыгивает от счастья), – но ты примешь душ, прежде чем идти. Ты грязный.
Он выглядит так, будто готов протестовать, но я посылаю ему предупреждающий взгляд, и он мудро затыкает рот. Вместо этого он кивает и бежит наверх готовиться. Скорпиус наливает себе еще соку.
– Ты должен будешь за ним смотреть, – серьезно говорю я. – Он еще ребенок.
– Все будет хорошо, – заверяет он меня, опуская бутылку с соком и поднимая стакан. – Там всегда вокруг
– И вам придется воспользоваться камином.
– Он не может аппарировать?
Я недоверчиво смотрю на него.
– Нет, его стошнит! Ты должен будешь использовать камин. И ты должен будешь ему помочь. Он не очень хорошо ориентируется в пунктах назначения…
– Роуз, все нормально, – медленно повторяет он. – Где Хьюго?
Я пожимаю плечами и решаю найти его. Я иду вверх по лестнице, и Скорпиус идет за мной. Дверь в комнату Хьюго закрыта, и я ничего не слышу изнутри. Так что я стучу. И мне немедленно отзывается паникующий голос Хьюго:
– Не входи!
– Фу! – тут же отвечаю я, и меня подташнивает от одной только мысли. – Хватит мастурбировать, открой дверь!
– Вовсе нет! – громко настаивает он, и я слышу шум от того, как он бежит по комнате и открывает дверь. – Вовсе нет, – серьезно говорит он, покраснев, как сумасшедший, и переводя взгляд с меня на Скорпиуса и обратно.
– Тогда что ты делал? – я стараюсь заглянуть за него, но он встает передо мной и закрывает вид.
– Я просто… – он выглядит смущенным и обеспокоенным, – пишу, – наконец заканчивает он.
– Что пишешь?
– Письмо, – он смотрит так, будто хочет меня пристукнуть.
– Кому?
– Боже! – закатывает глаза он и снова передвигается. – Почему ты такая любопытная?
Я пожимаю плечами, не заботясь о том, что ставлю его в неловкое положение. Он заслужил. За то, что младший брат.
– Это не твое дело, – надменно говорит он, и я не могу не развеселиться от этой его самообороны.
– Какой вспыльчивый… – усмехаюсь я, и это его просто бесит. Не то что бы мне было дело, конечно.
Но я перестаю ему докучать, когда появляется Лэндон, бегущий из своей комнаты на всех скоростях. У меня появляется смутное подозрение, что он вовсе не купался, просто переоделся и вымыл лицо. По крайней мере, от него не несет, так что я все так и оставляю.
– Веди себя хорошо, – серьезно говорю я ему, на что он театрально закатывает глаза. Я ужасно нервничаю и перевожу умоляющий взгляд на Скорпиуса. – Пожалуйста, будьте осторожны.
И Лэндон, и Скорпиус оба закатывают на это глаза, и я уверена, не стой я спиной к Хьюго, я и от него бы это увидела. Не знаю, какого черта я имею дело со столькими мальчишками, поэтому игнорирую их всех. Это просто природная осторожность, и им надо напоминать, чтобы были осторожны и хорошо себя вели.
Скорпиус и Лэндон идут вниз к камину, и я снова оборачиваюсь к Хьюго, чтобы еще немного его подразнить. Но он не выглядит готовым к поддразниваниям. На самом деле он смотрит на меня с совершенно несчастным видом, и я тут же чувствую себя виноватой. Ужасно это говорить, но на самом деле так легко забыть обо всем дерьме, когда есть что-то
– Ты в порядке? – спрашиваю я, на самом деле не желая, чтобы он думал, что я нянчусь с ним, потому что уверена, он этого не хочет. Но все равно я встревожена.
Он с секунду ничего не говорит, просто как будто смотрит на стену за моей головой, прежде чем наконец громко вздохнуть и посмотреть прямо на меня.
– Ты можешь хранить тайны?
Я приподнимаю брови. Хьюго не рассказывает мне секретов. Я не рассказываю секретов ему. Мы не настолько близки, и мы определенно не настолько друг другу доверяем. Но, наверное, теперь все изменилось. Наверное, теперь мы вместе против всего мира.
– Это настоящая тайна, – серьезно говорит он, и я вижу, что он нервничает. Он беспокоится, намереваясь рассказать мне то, что собирается рассказать, но он хочет наконец сбросить это со своих плеч. Это четко видно по его лицу.
Так что я киваю.
И снова он ничего не говорит сразу. Он мнется некоторое время и, кажется, хочет передумать рассказывать мне что-то настолько личное. Но у него не такой большой выбор, учитывая, что Лэндон и Скорпиус ушли, а мама сейчас не в состоянии. Поэтому он наконец машет мне, приглашая за собой в комнату. Она отвратительна, конечно, потому что он совершенно неспособен хоть что-то держать в порядке. Он и недели дома не пробыл, а его вещи уже разбросаны по всему полу (учебники, конечно, аккуратно лежат нетронутыми в углу). Его кровать не заправлена, и все выглядит сморщенным и смятым. Я кидаю на нее быстрый взгляд, только чтобы убедиться, что он не занимался тем, о чем я вначале заподозрила… И хотя я ничего и не вижу, одной мысли об этом достаточно, чтобы выбрать в качестве сидения стул у рабочего стола. Он, конечно, без раздумий падает на кровать и откидывается, опираясь на локти.
Я ничего не говорю, пока жду, когда он наконец выскажется. Он издает еще с пятнадцать тяжелых вздохов, прежде чем наконец садится и смотрит на меня.
– Это не мой ребенок.
Он говорит это значительно и решительно. Я просто в шоке смотрю на него, позволяя словам несколько раз эхом отдаться в моих ушах, прежде чем осознаю их.
– Прошу прощения?
– Это не мой ребенок, – ровно повторяет он.
– Извини, – качаю головой. – Тебе придется объяснить, о чем ты…
Он закатывает глаза и почти расстреливает меня взглядом:
– Это не мой гребаный ребенок, – говорит он так медленно и выделываясь, как может.
И мне почти хочется его ударить. Но я этого не делаю.
Вместо этого я ненадолго прикрываю глаза и снова открываю, твердо решив быть спокойной и рассудительной, какую бы неизбежно идиотскую историю он сейчас не рассказал.
– Хорошо, – говорю, немного вздыхая. – И как давно ты это знаешь?
Он смотрит на пол и немного мнется.
– Давно.
Давно. Потрясающе. Так – спокойно и рассудительно.