В поисках будущего
Шрифт:
Я бы никогда не сделал ей больно.
Во всяком случае, не специально.
Не все думают так, как я. Ал говорит, что это совершеннейшее дерьмо – считать, что она вдруг проснется и поймет, что не любит человека, за которого собирается замуж. Говорит, что если бы она хотела быть со мной, то уже бросила бы этого придурка и ушла бы ко мне официально. Но она этого не сделала. И она не делала никаких намеков, что собирается его бросить. Но это не значит, что она этого не сделает. Ей просто нужно время.
Плохо только, что ждать я умею хреново.
Я вроде как нетерпеливый
Так что мне придется потрудиться, верно?
И вообще, что Ал, нахрен, знает? Он трахается с девицей, из-за которой их обоих могут уволить, и он ни разу в жизни не был в серьезных отношениях. Ему всегда нравились девчонки, которым он не нравился или же он в итоге получал очередную рану, потому что он настолько туп, что верил, что девицы, с которыми он спал, трахались с ним не только из-за его имени. Вот почему мы разные – я никогда не допускал такой ошибки, никогда не думал, что за этим есть что-то большее. Но он слишком идеалист, чтобы осознавать, что большинство женщин (и мужчин, на всякий случай) просто материалистичные шлюхи, которым плевать на все, кроме денег и власти.
Но Кейт не такая. Наверное, поэтому я на ней помешался, потому что она единственная девушка, которой насрать на то, кто мой отец, и насрать на мои деньги. Она знает меня, по-настоящему знает, так как не знает никто другой, как ни одна другая женщина не знает. И поэтому я по-настоящему чувствую, что она не просто кто-то, с кем я хочу спать, она действительно лучший друг.
И конечно, мне нравится заниматься с ней сексом.
Она готовит ужин, когда я появляюсь в ее квартире, и она выглядит сексуально, когда стоит у плиты в спортивном костюме и носках. Ее волосы собраны в кривой хвостик, и макияж, который она наносила утром, сейчас уже немного растекся, поэтому вокруг ее глаз следы от туши.
Она оборачивается и морщит нос при виде меня.
– Тебе нужен душ, – важно говорит она, а затем смеется и отворачивается к плите, где готовит… спагетти: я вижу, когда подхожу к ней и наклоняюсь поближе.
– Не самое дружелюбное приветствие, – говорю я, притворяясь оскорбленным, и она закатывает глаза и разворачивается лицом ко мне, спиной к плите.
– Извини, – говорит она, и в ее голосе нет ни капли сожаления. Но она приподнимается на цыпочки, чтобы меня поцеловать, и ее руки обвиваются вокруг моей шеи. Она поджимает губы и прижимает их к моим секунд на пять, прежде чем снова опуститься на пятки. – Так лучше?
Я киваю. Она усмехается и убирает руки с моего затылка, разглядывает их, снова морщится и вытирает их о мою рубашку.
– Это отвратительно.
Я смеюсь и наклоняюсь к ней поближе.
– Это просто пот. Мужественный пот.
– Ну, так бери мужественного себя и иди в душ и вымойся. Потому что это мерзко.
Кейт никогда не была поклонницей моего запаха после тренировки: ни когда мы были в школе, ни сейчас. Думаю, втайне она его любит, но продолжает делать
– Могла бы пойти в душ со мной, – предлагаю я, улыбаясь радостно и немного невинно, но она, конечно, видит насквозь, поэтому закатывает глаза и качает головой.
– Ты идешь в душ. Я готовлю ужин. Договорились?
Я с сожалением киваю.
– Договорились…
И я следую ее инструкция и иду в ванную. В ее душе полно всяких девчоночьих шампуней и мыла, и я не буду лгать, что они неприятно пахнут. Я достаточно мужчина, чтобы признаться, что люблю запах цветочного мыла и клубничного шампуня. Закончив душ, достаю из сушилки выстиранные для меня вещи и иду назад на кухню, где она сливает спагетти.
– Лучше? – спрашиваю я, прислоняясь к столику рядом с ней.
Она улыбается и поливает спагетти соусом.
– Намного, – говорит она, откладывая пустую кастрюлю, и встает передо мной. Она кладет руки на столик по обеим сторонам от меня и склоняется ко мне поближе. – Голоден?
– Могу и поесть, – говорю я, пожимая плечами, и наклоняю к ней голову, чтобы снова ее поцеловать, и она тут же отвечает на поцелуй. Может, нам стоит пропустить ужин и перейти сразу к десерту… Но я не буду ей этого предлагать, потому что она готовила, и будет ужасно грубо проигнорировать ее труд. Так что я останавливаюсь на том, что лишь подольше ее целую, чувствуя на ее губах вкус вина, которое она уже успела попробовать.
Когда мы наконец садимся ужинать, она начинает что-то болтать о том, что было на ее работе. Как оказалось, какой-то гоблин так разозлился, что наложил проклятье на главный сейф, и каждый, кто к нему прикасался, сплошь покрывался ярко-зелеными волосами по всему телу. Она возбужденно рассказывает об этом и смеется, когда вспоминает, как одна из ее самых нелюбимых коллег вернулась в отдел в истерике и в мехе оливкового цвета.
Она сделала глоток вина и вытерла губы.
– Извини, – хихикая, сказала она. – Расскажи теперь о своем дне.
– Было скучно, – качаю я головой. – Хочу побольше послушать тебя.
И я не вру. Я хочу слушать ее. Я хочу слушать все, что она рассказывает, потому что все, что она говорит, интересно. Обычно меня не развлекают жизни других людей, но все, что говорит она, интересно и занимательно, и я просто хочу все время слушать ее.
Ее спагетти просто восхитительны, но, я уверен, она могла бы поджарить мне дерьмо, и я и его бы съел с удовольствием. Мы заканчиваем ужин, и она рассказывает о своем дне на работе и пересказывает историю о племяннике, которую ей рассказал ее сводный брат.
– О, я хотела спросить, – прерывается она. – Ты не мог бы достать билеты на третье марта? Это день рождения Джоша, и он был бы в восторге.
– Да, конечно, – пожимаю я плечами. – Уверен, достану билеты в ложу.
Она радостно улыбается.
– Спасибо. Он будет рад!
Я делаю в уме пометку, что надо занять ложу и подготовить встречу с командой в раздевалке. Знаю, как Кейт сходит с ума по этому ребенку, так что порадовать его значит порадовать ее. А мне ничего больше не хочется, чем сделать ее самой счастливой на земле.